Вмещаю в памяти, вмещаю год девятнадцатый другой – вокзал с чугунными печами в России, выгнутой дугой. Я через век смотрю и вижу, дышу и чую пот и гарь шинелей, сброшенных поближе к печи, и святочный январь пуржит и лязгает затвором, докурит, выбросит бычок, и подберёт за разговором, Ростов подложит под бочок. Из пулемёта с водокачки над степью стылой и сухой свистят кубанская балачка и гутор кованый донской. И я – с оторванным погоном, с тупою болью нутряной – дышу махрой и самогоном, и речью южною родной.
Как пулемётная тачанка – всегда готовая к войне – родная женщина, гречанка – оттуда мне.