– Надо же, какой редкий экземпляр. Робкий, не знает, куда себя деть от неловкости. Ну и чего мяться, чего стесняться, спрашивается? Не зря говорят – простота хуже воровства. Даже жаль его. Наверно, хотел понравиться, на выставку пригласил, подарок сделал, – думала Вера, разглядывая увесистый томик Рождественского, лежащий у нее на коленях. Глянцевая зеленая обложка весело блестела на солнце, и Вера, уже позабыв о дарителе, озорно улыбнулась, открыла наугад страницу и ткнула в нее пальцем.
«А твоего солнца хватит на десять Африк.
А твоего холода – на несколько Антарктид…», –
прочла она полушепотом, отложила книгу на стол и задумалась.
Вера окинула мысленным взглядом весь сегодняшний день и удивилась, что он все еще длится. Такой далекой показалась ей будничная суета, таким близким и согревающим – впечатление от выставки, которую она только что посетила с Гришей. И хотя новый знакомый нисколько не заинтересовал Веру, она была ему искренне благодарна за билет и кроткое молчание во время просмотра горячо любимых ею картин Шишкина, Левитана, Серова.
Внезапный ветер раздул занавески, и комната наполнилась нежным ароматом сирени, росшей у окна. Вера глубоко вдохнула и почувствовала умиротворяющее тепло в солнечном сплетении. Это особое чувство посещало ее каждый вечер, с того самого дня, когда она впервые получила письмо. Ровно месяц назад среди ежедневной рекламной рассылки внимание Веры привлекло сообщение с интригующим заголовком «Не влюбись в меня, Вера». Это было письмо от неизвестного «К.В.».
Тема: Не влюбись в меня, Вера
Здравствуй, Вера!
Мы не знакомы, и мне неловко обращаться к тебе с просьбой, тем более я уверен, что она покажется тебе странной. Но раз уж я решился, позволь спросить, как ты относишься к экспериментам? Я пишу научную работу по психологии и сейчас ищу помощницу, которая согласилась бы изредка обмениваться со мной письмами. Видишь ли, в своей статье я хочу опровергнуть тезис одного ученого. Он утверждает, что людям достаточно ответить друг другу на несколько вопросов, чтобы влюбиться. Я не верю в эту теорию и лишь хочу подтвердить свою догадку научным экспериментом. Могу ли я рассчитывать на твою помощь?
P.S. Наверное, ты захочешь узнать, почему я написал именно тебе. Очень просто: я придумал твои имя и фамилию. Оказывается, в нашем городе 23 Веры Луниных, но мне удалось найти только твой мейл.
Р.P.S. Обещаю, в ходе эксперимента ни одно сердце не пострадает.
В ожидании ответа,
К.В.
Письмо вызвало у Веры противоречивые чувства. С одной стороны, оно показалось ей слишком самонадеянным, ведь, по сути, незнакомец выбрал ее подопытной, да еще и усомнился в ее неповторимости, сравнив с какими-то тезками. Будто Вера Лунина в мире не одна, есть целый отряд точно таких же Вер – выбирай на свой вкус! Но с другой стороны, предложение загадочного «К.В.» сулило Вере забавную переписку – то, что нужно, чтобы отвлечься от рутины и оживить будни.
Поразмыслив пару дней, Вера согласилась. И с тех пор не было и дня, чтобы Костя Верников не написал ей хотя бы строчку. Переписка была упоительной и сложной одновременно, потому что каждый новый вопрос заставлял собеседников копаться в себе, в своих чувствах, переживаниях, несбывшихся и будущих надеждах. От письма к письму Вера и Костя лучше узнавали друг друга и самих себя, и этот обмен мыслями приобретал для каждого из них какой-то новый внутренний смысл, не до конца подчинялся обозначенным правилам эксперимента.
Вот и сегодня утомленная насыщенным днем Вера замерла в предчувствии увлекшей ее игры. Она знала, на какой вопрос ей сейчас придется ответить, потому что получила его еще вчера, перед сном. Усевшись в кресло и удобно поджав обе ноги под себя, Вера положила ноутбук на колени, открыла почту и принялась писать ответ:
Тема: Продолжи фразу: «Я бы хотела, чтобы был кто-то, с кем можно разделить...»
…Впечатления.
Привет, Костя.
Уже который вопрос подряд мне грустно, потому что ответить – означает признать и признаться. Сегодня я была в картинной галерее, смотрела пейзажи, размышляла над письмом тебе и вдруг обомлела перед шишкинским лесом. Тепло на миг захлестнуло все мое существо, и мне показалась, что я знаю, каково там, на опушке, залитой ласковым светом закатного солнца, потому что я там была. Нежилась летним вечером в подсохшей высокой траве, слушала пение птиц, и на душе у меня было спокойно и легко, а воображение рисовало сказочный мир, который начинается сразу за порогом непроглядной чащи. Но впечатление улетучилось так же быстро, как и нахлынуло, и все попытки его воскресить были тщетными.
Знаешь, что это было? Мною овладело странное впечатление прошлого, будто я уловила знакомый запах, но он развеялся, как только я захотела его вспомнить или узнать. Может быть, когда-то я видела похожую чащу или бабушка рассказывала мне о ней сказку на ночь, а может, из бессмертного пейзажа мне на миг улыбнулось детство. И мне так захотелось поделиться этим впечатлением с кем-то, кто бы понял и почувствовал то же, что и я. Но рядом был только малознакомый парень, который хоть и любит те же картины, все-таки обитает на какой-то другой планете. Так что сегодня мой ответ – впечатления, то, каким я воспринимаю мир. А кому это бывает интересно, если не самым близким?
Может, завтра я захочу поделиться с кем-то тем, что ввязалась в безумную авантюру и рассказываю о сокровенном незнакомцу ради... науки? Но это уже другая история.
С нетерпением жду твоего ответа, и мне бы очень хотелось узнать, что ты думаешь о моем.
С дружеским приветом,
Вера Л.
***
Этим вечером Костя не находил себе места. Как он мог сделать такую глупость? Он раз за разом прокручивал в голове сцену, как Вера смотрит на него из-подо лба и никак не может решиться, взять билет или вежливо отказаться. Он именно такой ее себе и представлял – миниатюрной брюнеткой с правильными чертами лица и немного нервными движениями. Уже при первой встрече Костя отметил, что письменная речь Веры точно отражает ее характер, гармонирует с внешностью, что она, должно быть, цельная натура, в которой по Чехову – все прекрасно.
Костя ходил по комнате кругами и отчаянно ругал себя за трусость. Почему он мялся, почему не сказал Вере правду, что он – Костя, что она ему нравится. Уже на третий день переписки Костя понял, что Вера ему симпатична, а через месяц – окончательно влюбился. Научная статья о психологии любви, за которую он взялся с таким азартом, явно не удалась, и он давно выбрал другую тему, но не смог рассказать об этом Вере, потому что боялся прервать переписку. Эксперимент приближался к концу, и из 36 вопросов осталось только 6. Собеседники придерживались изначального уговора – по одному вопросу на день. Но переписка этим не ограничивалась: на правах незнакомцев Вера и Костя непринужденно и без купюр делились происшествиями за день, воспоминаниями, душевными тревогами, обсуждали любимые книги, театр и много фантазировали.
Так Костя узнал, что Вера работает в библиотеке на Арбате, любит живопись и пишет стихи. Желание увидеть подругу по переписке вживую не давало ему покоя, и он его воплотил: записался в ту самую библиотеку и стал ее частым гостем. Он приходил туда по вечерам с нарочито важным видом и длинным списком литературы, усаживался с высокой стопкой книг в дальнем углу читального зала и наблюдал за тем, как Вера помогает студентам искать источники для курсовых и домашних заданий. Узнать ее среди остальных сотрудниц библиотеки было несложно благодаря ее собственному описанию и именной табличке на блузке.
Идея пригласить Веру на выставку появилась у Кости спонтанно. Билеты ему выдали на кафедре в качестве поощрения за участие в научной конференции, а пойти оказалось не с кем. И он решил: сейчас или никогда, потому что знал – дай он себе волю подумать хотя бы до завтрашнего утра, нашлась бы сто и одна причина отказаться от этой затеи. Но Костя сам от себя не ожидал, что так оробеет и представится чужим именем. Сейчас он с горечью сознавал, какое нелепое впечатление произвел на Веру, и что, должно быть, отделаться от него не поможет никакая правда.
Костя решил непременно признаться Вере в своем поступке и все объяснить, но не сейчас, а после эксперимента, потому что надеялся – вдруг и в ее душе зародится чувство к нему. Дважды перечитав Верино письмо, он собрался с мыслями и написал ответ:
Тема: Продолжи фразу: «Я бы хотел, чтобы был кто-то, с кем можно разделить...»
...Все четыре времени года.
Здравствуй, Вера! Извини, что пишу так поздно, сегодня был насыщенный день.
Я прочел твой ответ несколько раз. Поразительно! Как тонко ты прочувствовала и выразила то, что хотя бы однажды, пусть и бессознательно, испытывал каждый. Прошлое, даже самое отдаленное и забытое, всегда с нами, оно дремлет в подсознании до тех пор, пока его не разбудит картина, запах, вкус или обрывок чужого разговора. Например, кто-то терпеть не может запах ухи, а у меня он ассоциируется с летом 2001 года. Пожалуй, самым счастливым в моей жизни. Тогда родители взяли меня в поход с ночевкой, мне было 10 лет, и я не помнил себя от радости и предвкушения приключений. Ожидания оправдались: мы заблудились в лесу прямо перед закатом и разбили палатку у лесного озера. До утра мы кормили комаров, залетавших сквозь щель в брезенте, а когда рассвело, отправились по компасу на север и через пару часов набрели на избушку лесника. Хозяин был дома. Он оказался очень радушным – накормил нас ухой из свежепойманной рыбы, напоил сладким чаем и указал путь к ближайшему поселку. А через две недели родители жутко поссорились и развелись, и мы больше никогда не собирались вместе. Когда спустя много лет я услышал запах ухи в столовой, в моей памяти ожили лес, палатка, избушка лесника, счастливые родители, и на душе стало тепло и грустно одновременно. Так что я понимаю, о чем ты.
Ну а что касается моего ответа – я бы хотел разделить с кем-то все четыре времени года. У меня был человек, с которым я почти осуществил это желание. Она ушла от меня в конце ноября, оставив мне на редкость холодную и одинокую зиму.
Спокойной ночи, Вера.
P. S. Спасибо за твою откровенность, я ее очень ценю, как и возможность оставаться в нашей переписке самим собой.
Р. P. S. Следующий по списку вопрос, увы, звучит так: «Каково твое самое ужасное воспоминание?». Но мы можем его опустить, если ты захочешь.
Костя
***
Вера еще не спала, когда ее компьютер, специально оставленный включенным, просигналил о новом письме. Разрешившееся ожидание и любопытство заставили ее не встать, а вспорхнуть с постели. Она с упоением прочла Костин ответ, вернулась под одеяло и сладко уснула с мыслью: «Мы обязательно исполним наши желания, Костя».
На следующий день Вере было не до писем – ее библиотека участвовала в городском фестивале литературы, и именно ей поручили организовывать мастер-классы, лекции и встречи с писателями. Но несмотря на плотный график, Вера писала ответ – урывками, на попавшихся под руку клочках бумаги, в телефоне, с обеденным пирожком в левой руке. Отчасти она была рада этому вынужденному перерыву в общении с Костей, потому что боялась конца их эксперимента и душевной пустоты, которая по ее нарастающему предчувствию должна была за ним последовать.
Тема: «Каково твое самое ужасное воспоминание?»
Здравствуй, Костя!
Извини, что не писала целых 3 дня, на меня свалилась организация книжного фестиваля – ни минуты свободного времени. Если не вдаваться в подробности – было выматывающе, но здорово! Я познакомилась с несколькими писателями, провела урок стихосложения для старшеклассников и помогла волонтерам установить в городе 15 шкафов для буккроссинга! Но не думай, что я забыла о нашем эксперименте (кстати, не сорвала ли я тебе сроки?).
Ты говоришь, я могу не отвечать, если не хочу погружаться в плохие воспоминания, и сначала я хотела согласиться, но передумала. У меня есть история, которую я давно хочу кому-то рассказать, вот и представился случай. В перерывах между работой я написала рассказ об одном воспоминании – светлом и грустном одновременно. Вообще рассказов я до сих пор не писала, это дебют, так что не суди строго.
***
Этот день мне запомнился навсегда. На румяных куличах застывала глазурь, а посреди залитой майским солнцем прихожей готовились появиться на свет три котенка – белоснежная малышка, не уступающий ей в белизне крепыш и белогрудый брюнет с черным пятнышком на подбородке. В картонную коробку, где лежала наша умница Мила, по очереди заглядывали все, чтобы подбодрить и погладить будущую маму. Котята родились один за другим, и кошка, уставшая и встревоженная, решилась на побег из слишком людной и солнечной комнаты. Она подхватила за холку самого заметного, черно-белого малыша и, несколько раз уронив, отнесла в тихий угол просторного зала. С остальными она проделала то же самое, но уже уверенно и проворно.
Котята подрастали на моих глазах, а точнее – на краю моей широкой кровати, где обосновались с первого дня. По молчаливому согласию мы с Милой следили за детворой по очереди – когда она изредка убегала поесть, я оставалась с ними, гладила розовые животики и оберегала слепышей от падения на пол. И каждый вечер перед сном я насчитывала ощупью в темноте три сопящих комочка.
Время неумолимо приближало разлуку. Оставить всех троих котят мы не могли, поэтому условились, что двое из них отправятся в добрые руки. Желающих приютить малышей долго искать не пришлось, и все они хотели забрать только белых котят – озорных, ласковых и игривых. В их компании черно-белый малыш с «испачканным» подбородком был будто гадкий утенок среди белых лебедей. Он поглядывал на всех хмуро и неуверенно, из-подо лба, точно сознавал, что за красавца его не считают.
Когда котятам исполнился месяц, двое из них разъехались по новым домам, а третий – пушистая тучка – остался с мамой-кошкой и с нами на правах члена семьи. За покладистый характер мы прозвали его Тихоном, и это имя замечательно ему подошло. Выйдя из ребяческого возраста, Тиша стал еще податливей и спокойней. Даже в порыве игры он не выпускал когти – его большие и мягкие лапы не были способны сделать больно. Это был самый нежный и добрый кот, которого я знала. И самый красивый. Как и положено гадким утятам, наш Тихон превратился в красавца – упитанного и уютного брюнета с милым пятнышком на подбородке.
Как же спокойно и тепло становилось на душе, когда Тиша сворачивался в клубок у меня на животе и громко мурлыкал. Под его баюкающее сопенье я прочитала много книг, прослушала сотни песен, передумала пропасть мыслей. А как ярко на его пушистой черной шубе блестели снежинки, когда мы вместе любовались снегопадом, я и кот, я и мой верный друг…
В четыре года с Тишей случилась беда. Он заболел, и болезнь оказалась стремительной и смертельной. Я виню себя за то, что тогда не обратила на него внимание, не отвезла к ветеринару. Я думала, он скоро выздоровеет, ничего страшного. Все из-за глупой будничной суеты, которая на самом деле ничего не стоит. Может быть, его можно было спасти. И это «может быть» камнем лежит у меня на душе. Милый, ласковый, родной Тиша навсегда останется в моем сердце. Мой пасхальный подарок, воплощение доброты, преданности и беспредельной доверчивости к миру и людям.
Вот такая история, Костя.
P. S. Жду твоего ответа и не знаю, стоит ли это говорить, но я по тебе соскучилась.
Вера
***
Все три дня, что от Веры не было вестей, Костя ходил задумчивым и угрюмым. Он не знал о готовящемся фестивале, потому что решил больше не показываться в библиотеке, пока не придумает, как признаться Вере в их уже состоявшемся очном знакомстве. Но не только чувство вины и отсутствие писем мучило Костю. Он случайно вспомнил, что в книге, которую он подарил Вере после выставки, остался его читательский билет – конечно же, со всеми обличающими реквизитами. В спешке он положил его под обложку и забыл достать, и теперь эта бумажка стала досадной уликой его поступка.
Письмо от Веры застало Костю, когда он возвращался домой с лекции о психологии совести, которую провел для младшекурсников. И то ли собственный доклад его так впечатлил, то ли сказалось общее настроение, но он едва обрадовался долгожданному ответу. Скорее наоборот, почувствовал укол совести, о которой только что говорил студентам как о согласии с самим собой, первопричине душевного покоя или тревоги. Костя дал себе слово – рассказать обо всем Вере на следующей же неделе, сразу после приемки зачетов и экзаменов. А пока – еще одно письмо, еще один шаг навстречу чувству, от которого он наивно хотел сбежать, которое мечтал разглядеть под микроскопом и опровергнуть. Но как это часто бывает, весь Костин скептицизм был не что иное, как желание ошибиться, надежда встретить родственную душу вопреки собственному неверию в ее существование.
Тема: «Есть ли что-то, что ты уже давно мечтаешь сделать? Почему ты еще не сделала этого?»
Здравствуй, Вера!
Какими долгими были эти три дня! Но я рад, что у тебя все в порядке и что благодаря перерыву ты написала такой замечательный рассказ. Если раньше я не переставал удивляться твоей искренности, то теперь дивлюсь и таланту. А искренность вкупе с талантом дорогого стоят. Мне очень жаль Тихона, но все же не вини себя – ты была хорошей хозяйкой.
Ты, наверное, удивишься, но я не знаю, что такое буккроссинг, и буду очень благодарен, если ты меня просветишь. И вообще, хотелось бы узнать больше о фестивале и твоем дебютном уроке. Кстати, я только что вернулся с лекции, на которой рассказывал первокурсникам о психологии совести. Увы, но более скучающие лица я видел только у водителей в пробке. Тема, конечно, не самая веселая, но интересная, а по глубине я бы сказал достоевсковская. И мне все-таки удалось увлечь нескольких студентов: я прервал лекцию и стал декламировать по памяти притчу о луковке из «Братьев Карамазовых», которую сам очень люблю. В аудитории потухли почти все телефоны, а на лицах некоторых студентов мелькнула озабоченность судьбой злющей старухи. Потом завязалась беседа, и один парень, по виду совсем еще ребенок, предложил устроить «неделю луковки» – каждый день делать по одному доброму делу. Все с энтузиазмом согласились, и я тоже. Посмотрим, что из этого выйдет.
Как видишь, я решил изменить правилам нашего эксперимента и не отвечать на вопрос об ужасном воспоминании. К счастью, в моей жизни не было серьезных потрясений, а о будничных сложностях после твоего рассказа писать стыдно. Так что отвечу на следующий вопрос, который я вынес в заголовок письма. Итак, я уже давно (мечтаю – громко сказано, просто) хочу съездить куда-нибудь один, за город, например. Развеяться, пофотографировать, понаблюдать за людьми и природой. А чего бы хотелось тебе?
P. S. Я тоже по тебе очень соскучился, Вера.
С дружеским приветом,
Костя
Костя отправил письмо и вышел из душной комнаты на улицу, чтобы не отчаиваться взаперти. Он ходил взад и вперед по узкому тротуару вдоль пруда, присел на скамью прямо у воды и стал наблюдать за уткой и выводком утят, проплывающими мимо по закатной дорожке. Нужно было собраться с мыслями и наконец-то решить, как быть дальше. Признаться Вере в их неуклюжем знакомстве было непросто, потому что Костя, с которым она переписывалась, во многом превосходил Костю, с которым она случайно оказалась на выставке. И если обо всем рассказать – обаяние первого улетучится, а второй потеряет в глазах Веры еще больше. Но разве можно молчать и продолжать обман? Нет, это нечестно и невыносимо. Вера – такая откровенная и искренняя – не заслуживает быть обманутой. Нужно просто все объяснить и извиниться, пока обман не вырос, как снежный ком. И если она не поймет, не простит, то так тому и быть. Но как это сделать – в письме или при личной встрече? Костя просидел в парке до полуночи, размышляя и представляя разные сценарии их с Верой объяснения, а когда вернулся домой, обнаружил письмо от нее.
Тема: «Есть ли что-то, что ты уже давно мечтаешь сделать? Почему ты еще не сделала этого?»
Добрый вечер, Костя!
Какой хороший сегодня вечер! Все дела сделаны, впереди выходные, и можно немного расслабиться – почитать, помечтать, полюбоваться закатом. А еще – написать тебе письмо, без спешки, с упоением. Знаешь, наша переписка доставляет мне огромное удовольствие, потому что я знаю, – ты меня поймешь, поддержишь и снова удивишь проницательностью и невообразимой похожестью на меня саму. Ведь мы, правда, в чем-то похожи? Ты пишешь о «луковке», а это и моя любимая притча, а Алешенька Карамазов – любимейший из мужских образов в русской литературе. Ну, еще Аркадий Базаров и Юрий Живаго. И, конечно же, Пьер Безухов. И еще Саня из «Двух капитанов»… Очень интересно, кто из женских образов тебе по душе?
Ты спрашиваешь, что такое буккроссинг. Очень просто – это обмен книгами. Ты оставляешь книгу в общественном месте – на специальной полке, в шкафу или на лавочке (да где угодно, лишь бы книга не испортилась), а кто-то ее находит, читает и отправляет в новое путешествие. Вообще цель буккроссинга – популяризовать чтение, но меня это движение привлекает вмешательством случая. Это же так здорово: случайно найти книгу с историей и пофантазировать над тем, кто, когда и с какими мыслями ее читал. А еще лучше – отыскать в ней ответы на свои сиюминутные вопросы. Я иногда гадаю на книгах, на сборников стихов. Ну, знаешь, загадываю вопрос, номер страницы и строки, читаю и интерпретирую.
Пока я все это писала, у меня появилась идея. Давай сделаем так: я оставлю книгу в шкафу для буккроссинга, который мы установили во время фестиваля (на Гоголевской), а ты в любое удобное время туда пойдешь и попробуешь угадать, какую именно книгу оставила я. Интересно, отгадаешь или нет? Ты, кстати, можешь сделать то же самое. Но если считаешь мою затею глупой – так и скажи, я ни в коем случае не обижусь.
А теперь ответ на твой вопрос. Сначала я растерялась и подумала, что и мечт-то никаких особых у меня нет, но потом вспомнила. Я рассказывала тебе, что пишу стихи еще с 14 лет, но ни одного так и не показала. Еще никто моих стихов не читал – я жутко стесняюсь, боюсь, что критика охладит мое желание рифмовать и у меня ничего получится. А писать я люблю почти так же, как и читать. Могу часами придумывать удачную рифму, образ, аллюзию. Талантливы ли мои стихи? Возможно, не знаю. Я почему-то краснею от одной мысли о том, что кто-то их прочитает. Думаю, пока мне далеко до любимых классиков, нечего мнить себя поэтом. Но все-таки хотелось бы услышать мнение других, преодолеть стеснение. Поэтому я решилась наконец-то показать свои стихи, и первым моим читателем станешь ты (уж прости, что навязываюсь).
Промысел весны
Над всем, что было доброго и злого,
Стоит весна в сиреневом венке
И, не гордясь, что ее платье ново,
Лелеет сад, хлопочет в цветнике.
Таинственно ее преображенье –
Желаньем цвесть томится старый сад.
Уже почти без сил, в изнеможенье
Рождает яблоня душистый аромат.
Живым теплом и неизбывной силой
Поит весна всех, кто родился с ней.
Волшебный миг о светлой и незримой
Любви весенней вторит соловей.
В неумолимость вечного повтора
Вплетает время чудо новизны.
Растает день и возродится снова –
Продлится жизнь, как промысел весны.
Полет
Что звездному – пыль придорожная,
Когда есть нехоженый путь.
Земная любовь – осторожная,
А в небе бесстрашная – жуть!
Там – долу – бессменное, истое,
К нему – снизойти и принять,
И снова сражаться неистово
За неба прозрачную пядь.
В полетах – забвение ложное,
Все помнит оставленный дом.
Величие – в спуске к подножию,
Небесное – в сердце земном.
***
Лето рыжим котенком прижалось к груди,
Затаилось от лап сентября.
Шевельнуться боюсь, чтобы не разбудить:
Пусть еще погостит у меня.
Убаюканный ветром и шелестом ив
Теплый день — будто гость у дверей.
И доносится грустный осенний мотив —
Это шорох пожухлых аллей.
Скоро свет и прозрачность сентябрьского дня
Сменят мутный туман и дожди.
Птицы к югу спешат — сиротеет земля,
Даже пестрый наряд ей не мил.
И в предчувствии долгих холодных ночей,
Их промозглости и наготы,
Вся природа, укутавшись в шаль из лучей,
Ловит бережно миг теплоты.
С наилучшими пожеланиями,
Вера Л.
Тема: Желания должны осуществляться
Дорогая Вера, пишу тебе из своей долгожданной поездки. Решил последовать твоему примеру и исполнить свое желание, не откладывая. Я за городом, в поселке Вишневом. Любуюсь закатом у пруда, пью вино и думаю о тебе. Чтобы ты не усомнилась в искренности всего, что я хочу тебе сегодня сказать, предупрежу сразу — я выпил вина ровно столько, сколько нужно для откровенной беседы и недостаточно для пьяного бреда. Ты не знаешь, но я сбежал из города, чтобы подумать о нас на расстоянии от «нас». Чтобы понять, «мы» есть или это только моя иллюзия. Но как это глупо — куда-то от тебя уезжать. Ты никогда не была рядом и никого ближе тебя у меня, оказывается, и не было. Ты со мной каждое мгновение, и если раньше я в мысленном диалоге говорил с самим собой, то сейчас я обращаюсь к тебе, спрашиваю твоего совета и отказываюсь от всего, что, как мне кажется, ты не одобришь. Но вместе с тем я боюсь нашей встречи, нашего несовпадения, своего несоответствия твоим ожиданиям. Может быть, все это только следствие эксперимента, в котором я проиграл (а по сути — выиграл)? Или в мире все-таки есть случайности, в подлинности которых нельзя сомневаться?
Хочу, чтобы ты знала: я завершил «эксперимент» уже после 10-го вопроса, потому что почувствовал, что влюбляюсь. Но продолжил спрашивать в надежде продлить наше общение, я хотел тебе понравиться.
Твои стихи. Ты пишешь добрые, светлые и талантливые стихи. Пожалуйста, продолжай. Именно твои стихи убедили меня написать о своих чувствах. Но и сейчас я не могу сказать всего, потому что слишком боюсь тебя потерять...
Ты спрашиваешь о моих любимых героинях в литературе. Вчера я гулял по роскошному замку, построенному в середине 18 века, и меня особенно впечатлил бальный зал, огромный, с двухэтажными потолками и лепниной. Как ты знаешь, я поклонник русской классики, поэтому несложно догадаться, какие образы пришли мне на ум. Юная и окрыленная первой влюбленностью Наташа Ростова. И я даже почувствовал некоторую ревность, потому что я не Болконский, а Безухов. Удивительно и приятно, что ты назвала его в числе своих любимых героев. Особенно потому, что нашим героям суждено быть вместе.
Твоя идея с книгой мне очень понравилась. Уже завтра я буду в городе и с удовольствием прогуляюсь по Гоголевской — заодно загляну к товарищу, который там живет и уже сто лет зовет в гости.
К сожалению, я не захватил с собой зарядку, батарея садится, пора отключать ноутбук. Перечитывать письмо не буду. Если прочту — наверняка не решусь отправить, а редактировать собственные чувства — последнее, чего мне сейчас хочется.
На мысленной связи с тобой,
Твой Костя
***
Вера догадывалась о том, что симпатия между ней и Костей взаимна, но никак не ожидала такой откровенности. Их беседы были честными и искренними, но в них всегда оставалась недосказанность. А сейчас Костя раскрыл карты, признался ей в том, в чем она уже давно призналась себе. Но почему с таким надрывом, так сумбурно и загадочно?
Вера перечитывала письмо-признание и то бледнела, то покрывалась румянцем. Она решила во что бы то ни стало встретиться с Костей, познакомиться вживую и раз навсегда понять, удался или провалился этот эксперимент. Но так как Вера была фаталистом, она решила не отказываться от затеи с книгой и проверить на прочность их с Костей «мысленную связь». На книжной полке стояло несколько недавно прочитанных ею книг: «Маленький принц» Экзюпери, «Обрыв» Гончарова, «Три товарища» Ремарка, «Отверженные» Гюго, «Волшебная гора» Манна и томик стихов Рождественского. Вера взяла зеленый глянцевый том в руки и открыла его на случайной странице:
«Мы совпали с тобой, совпали
В день, запомнившийся навсегда.
Как слова совпадают с губами.
С пересохшим горлом — вода».
«Все-таки совпали!», — обрадовалась Вера и обвела эти строки карандашом, чтобы Костя обязательно заметил. Она принялась читать стих за стихом и не заметила, как пролетели два часа. Уже вечерело, и Вера решила отнести книгу в шкаф для буккроссинга завтра с утра, а сейчас — написать о своих планах Косте. Вдруг из книги, которую Вера все еще держала в руках, выпала картонная бумажка, похожая на обычную визитку. Она с интересом подняла ее и, прочитав, обомлела: «Читательский билет № 101205, Верников Константин Николаевич».
***
Когда Костя шел по Гоголевской, жаркое июньское солнце было в зените, и казалось, дома и асфальт вот-вот расплавятся и потекут по улице серой лавой. Метрах в тридцати виднелся высокий темно-коричневый шкаф, и несложно было заметить, что все его полки были плотно заставлены цветными корешками. Костя ускорил шаг. От быстрой ходьбы, жары и волнения его сердце было готово выпрыгнуть из груди, оно пульсировало в ушах и мешало сосредоточиться.
Пушкин, Стругацкие, Донцова, Толстой, народные сказки, учебник по математике за пятый класс — здесь были книги на любой вкус и возраст. Но Косте предназначалась только одна, и он уже догадался — какая. В углу третьей полки стоял знакомый глянцево-зеленый том, и на какое-то мгновение у Кости перехватило дыхание. Он взял книгу и опустился на лавочку. В обложке, где он оставил читательский билет, лежал билет в Третьяковскую галерею с надписью карандашом: «13:00». Костя посмотрел на часы — без двадцати — и побежал во весь дух.
***
Вера стояла в 25-м зале перед «Утром в сосновом лесу» и, казалось, сосредоточенно рассматривала картину. Когда Костя вошел, она обернулась и просто, как будто они знакомы много лет и никогда не расставались, сказала:
— Снова это странное чувство. Как будто я там была, нежилась летним вечером в высокой подсохшей траве… Впрочем, мы ведь ещё успеем об этом поговорить, Костя?
Надежда Зима