Поэт и кошки
Памяти Владимира Родионова
Зима писала репинский пейзаж,
предновогодним шагом землю меря,
а Смерть взбежала на шестой этаж
и распахнула нужные ей двери.
Она Поэту зыркнула в глаза.
Нос заострив, ощупала затылок.
… и защемило сердце… и слеза
(ещё живая) на щеке застыла.
И он сказал: – Умерь, старуха, прыть.
Ты – виртуоз по части вероломства.
Я слово дал сегодня стол накрыть
для кошки Фроськи и её потомства.
Сменю им рацион под Новый год,
ведь караси полезнее картошки.
О карасях поёт романсы кот,
котята бредят и вздыхают кошки.
Смерть перебила: – Помнишь Сталинград,
когда ты был живой обузой маме?
И отыскала я тебя. Тогда
что знали о Мамаевом Кургане?
Ты должен был те подвиги воспеть!
И я ушла не солоно хлебавши.
Прощай, Поэт, не встретиться нам впредь, –
сказала, возразить ему не давши.
Когда цветы грузили в катафалк
и чей-то крик иглой вонзился в сердце,
из-под машины выполз котофан,
подобно межпланетному пришельцу,
а кошки, что на солнце грелись в ряд,
пошли за той процессиею скорбно.
Уверен, что Владимир был бы рад
такому необычному эскорту.
04.01.19