И в своей обгрызенной бессознанке,
в тертых башмаках и пальто с изнанки,
где затерта надпись «известной марки»,
на углу, окурок затушен в ранке.
Я не знаю, где в этой книге прок,
и насколько кто был плохой игрок,
но скорее всего это твой порок,
а потом и мой, хоть и между строк.
Объясняться больно и ни к чему,
я в последний раз так близко к тебе прильну,
и нежнее-нежного обниму,
а потом уйдёшь, да и я уйду.
И дебилами форменной круговой,
наши страхи под задницу, да ногой,
а во сне : касания и огонь,
только толку-то в этом молчании- ноль.
И живя сотней фраз или «все потом»,
забродившим, бедным слепым котом,
ты найдёшь когда-нибудь и мой дом,
но,увы,
живу я теперь в другом.
И в углу,
где лампа горит-очаг,
я в тепле бессознанки и чудо-чад,
и тихонько кто-то из-за плеча,
позовёт на кухню
и выпьем
чай.