Когда мою душу, как Трою, придут разрушать,
Смогу ли я словом недобрую силу сдержать?
А больше и нечем, но слово лишь Божье вольно
Безумцев унять, а иное – бессильно оно.
Так что же, по-рабски смириться и пагубы ждать,
Иль то упреждать и упрямо себя утверждать?
Любил и люблю, в том и кроется главный завет,
И большей опоры для Веры да Истины нет.
К тому же и Троя, мифический город чужой, –
Ничто по сравненью с душою, моею душой;
И пусть у нее ни героев, ни стен крепостных,
Но тот, кто ее завещал, не нуждается в них.