Приём гостей в обители мирской.
В зените люстры – аргусы гостиной;
нахохлились торжественно гардины;
теснятся блюда пёстрою толпой,
и, в кои веки вышедшие в свет,
танцуют тонконогие фужеры,
шампанское дымится, словно жерло
вулкана, извергаясь на паркет.
Неся свой долг почище трёх китов,
хозяин-барин стол – в авторитете,
и ощущая красоту момента,
сто лет в обед ещё нести готов.
Порхать за чаем нужно без конца
фамильным чашкам – а ведь им за тридцать,
но светятся фарфоровые лица,
хоть знают, что воды не пить с лица.
Блистателен и неизменно горд
собой подсвечник с профилем Сократа.
Поддерживать огонь аристократу
по нраву так же, как и разговор.
Приятен в совокупности гротеск
теней, нарядов, тостов и гибридов
теорий,
и не важно: правда, кривда –
когда великолепен сам процесс.
Учтивы повороты головы,
фактурны жесты, реплики цезурны,
но вечер под мерцающей глазурью
закончится,
закончится, увы.