Люблю литературу
и долгую, что сны,
осеннюю фигуру
осенней же сосны.
Люблю совсем не славу,
а тот короткий миг,
когда Акутагаву
я вижу среди книг.
Когда заходит солнце
и чуть плотней в лучах
и силуэт японца,
и горечь на губах.
В поэзии нет смысла, -
японец говорит, -
она лишь коромысло
для счастья и обид.
Померкшие пучины.
Во мне и вдалеке
взгрустнувшие мужчины
над чашками сакэ.