В книге «Морока»
Поэма была впервые опубликована в журнале «Континент» № 61, 1989 (Париж)стараниями Натальи Горбаневской (светлая память)
ПЛАВАНИЕ
... а кой должен, а тот пошел, куды его очи понесли
Хожение за три моря Афанасия Никитина
1. Прощание
Коли нет ничего, окромя живота и долгов,
прощайся с любимой, иди за три моря,
иди, куда тебя очи и парус несут,
то ли буйную голову сложишь,
то ли славу добудешь
себе и отчизне.
Я, за славой отплывая,
отправляюсь в дальний край,
ты мне что-нибудь, родная,
на прощанье пожелай.
На прощание землю возьму из следа твоего,
той землею наполню цветочный горшок,
пусть расцветут золотистые бархатцы в нем,
да не увянут цветы до твоего возвращенья!
2. Ожuдание ветра
Мы сидели у моря и ждали погоды,
и ревмя ревели стервы морские, сирены,
а вокруг судов увивался старик-басурманин,
и два дня и две ночи сидел
на берегу морском
старик с мешками —
колдун, торгующий ветрами.
А на третью ночь мы к нему подошли:
— Дедушка, что в мешках у тебя?
— Как первый откроешь мешок,
тиховейный найдешь ветерок,
а вторый откроешь мешок,
фуртовину морскую найдешь,
а в третьем мешке - ураган.
— А дорого ль ты за мешочки
возьмешь, басурман?
— Заплати золотой,
пропадешь ни за грош,
ветер посеешь,
бурю пожнешь.
Открывай мешки да приговаривай:
вей, ветерок,
вей, ветерок,
ветропляс, ветроплет, ветросвист.
— На, бери золотой, по рукам!
Мы в долгу, как в шелку,
подставить парус ветрам
рады мы,
рады-радешеньки,
по хвалынским волнам,
по морям,
нынче — здесь, завтра — там,
позади — ничего-ничегошеньки.
Минула полночь. Близится час, когда
сходит на нет вода.
Облизав окраины суши,
уходит отлив и уносит с собой
наши нищие души.
3. Хожение
и бежали есмя парусом
мы от хозар и татар,
и поимали нас,
и голыми головами
за море нас отпустили,
и напали на нас морские разбойники-тати,
и последнюю рухлядь они задумали взяти.
Ветры дули, шапку сдули,
кафтан сняли,
рукавицы сами спали.
На челне нас осталось мало,
может быть, трое, а может быть, двое.
Иных убили татары,
иных поимали тати,
и пошли домой наши братья,
а мне идти было не с чем.
И прошел я первое море,
и огнь негасимый видал,
и в земли попал,
где едят, покрываяся платом,
и трапезы не разделяют
ни с женой, ни с другом, ни с братом.
И все ходят черны и наги,
а все женки брюхаты
и детей родят
каждый год.
И пришел я в Гурмыз, что на острове,
варное солнце в том граде,
человека сожжет, а море по дважды на день
поимает тот город волнами.
И там я в первый раз
заговел и взял Велик День.
И пошел я по морю другому
и дивился дивам заморским,
и диковинным бутам,
а перед бутом стоит
вол вельми великий,
и болванам тем каменным молятся.
А еще на деревьях ореси растут,
в тех великих оресех — и питье,
и пища обильная,
и вина чинят в этих оресех.
И тогда я опять заговел
и ничего, кроме хлеба, не ел,
сыты не пил, воду хлебал
и с женками никакими не спал.
Аз же, рабища Божий,
сжалихся по вере христьянской
и много плакал о ней.
В той земле Гундустанской
гостей по подворьям разводят
и ести варят на гости
господарыни, и постелю стелют, и спят,
и плату берут за то господарыни.
А бояре сильны и пышны
и ездят на людях,
а носят их на кроватях,
золотых и серебряных,
а коней перед ними
водят в снастях золотых.
Из всего, что я вывез, остался
только один жеребец у меня,
и забрал князь бесерменский коня,
и Библию даже,
и сказал: «Стань в нашу веру,
верну и коня, и тысячу дам золотых,
а не то взыщу их с твоей головы».
И заплакал я, и пошел искать я
заступников, и свершилося чудо:
Заступник помог, а так, братья,
кто захочет идти в бесерменскую землю,
веру свою оставь на Руси.
И в третий раз я тогда заговел
и пригорюнился: О, благоверные
християне! Иже кто по многим землям
много плавает, во многие грехи
тот впадает и веры ся да лишает Христовы.
А еще там птица гугук
летает ночью, кричит куу-кук,
на чьем доме сядет она,
тот человек умирает,
а захочет убить ее кто,
птица огнь изо рта выпускает.
Надо мной кружит, порхая,
птичка малая, лесная,
птичка малая, неясыть,
я живу, о том не зная,
я точу с соседом лясы.
Кабы знал я, кабы ведал.
я б, наверно, не обедал.
Попросить бы эту птичку:
«Эй ты, птичка-невеличка,
ты снеси-ка мне яичко,
да яичко непростое,
а с кощеевой иглою,
с той иголочной скорее
улещить смогу Кощея».
И поплыл я в таве с коньми,
и достиг я краев, где вар сильнее всего
и буйные ветры в пустыне,
бегом духа их называют,
усмиряют духа того кулаками,
бьют по воздуху палками,
устрашают его головнями.
И песок там крутящийся,
и красная туча-самум разъяренный,
и пошел весь народ
сражаться с тем ветром в пустыню,
и налетело на них красное облако-туча,
и закружился песок сыпучий,
и поглотил всех людей,
и народа не стало,
сокрыл его сыпучий песок,
а меня же, раба недостойного,
Бог уберег.
В Бидаре Великом,
в Бесерменсной земле,
в Великую ночь на Великий день
я смотрел, как Волосаны да Кола
в зорю вошли,
а Лось головою стоял на восток.
Больше нет мочи жить чужаком на чужбине,
а веру чужую приняти — стать чужаком на Руси.
Господи! Призри на мя и помилуй мя,
яко Твое есмь создание!
Не отврати лица Твоего от раба Твоего,
яко в скорби есмь, Господи!
Настави мя на путь правый,
Иса рух оало, Иисус, дух Божий,
3аступник, Спаситель,
покажи мне пути,
камо поиду на Русь.
Уж ты гой еси, гнилая колодина,
приплыви ко мне да ты по бережку,
перевези меня да на ту сторону,
на родную мою на сторонушку.
4. Возвращение
И дошел я Божию милостью
до третьего моря, до Черного.
Я видел заморские дива
и карбункулы, и диаманды,
и жемчуг, и лал бадахшанский,
камку, парчу и шелка,
и зверей диковинных видел,
и великие грады,
я видел земли обильные вельми,
а Русскую землю
Бог да хранит!
Пусть устроится эта земля,
а то мало в ней справедливости, Боже!
Хотя русская вера добра,
но правды нет на Руси.
А правую веру Бог знает,
а правая вера — Бога единого знати,
Имя его призывати,
Бога бояться и правду творити,
и жить чисто во всяком месте,
все люди едины у Бога,
и Бог знает, кому достанется перстень.
И пришел я в землю родную
голым, как прежде.
Посеченный всеми ветрами,
я три моря прошел
от края до края
и веру пронес,
потерпев за нее премного.
Весь путь свой
взглядом одним обнимая,
славлю единого Бога
словами Корана,
русский с арабским мешая.
Все, что в жизни содеял,
содеял не токмо корысти ради,
оставляю потомству эти тетради,
ты, потомок, их перечти!
А я, не закончив пути,
теперь умираю.
1987
Примечания:
Автор лишь отчасти следует сюжету и географии «Хожения за три моря» Афанасия Никитина. Все фольклорные и мифологические отступления — авторские.
Фуртовина — морская буря (как отметил И. И. Срезневский, слово это восходит к итальянскому fortuna — буря; от латинского fortuna — судьба).
Гурмыз — Ормуз
Поимает его море по двожды на день — приливы в Персидском заливе происходят по два раза в сутки.
Тава — (маратск. «даба») — парусное судно без верхней палубы. Афанасий Никитин еще три раза упоминает это слово, поясняя, что это «Индейской земли корабли».
Вино же у них чинят в великих орехех — имеется в виду орехи кокосовой пальмы.
Велик день — Пасха
Бут — идол, кумир в переводе с персидского (ср. с Будда).
Птица гугук — сова (санскр. — гхукаб хинди — гхугуа, гхукху – урду). Афанасий Никитин передает в своем «Хожении» местные поверья.
...Ести варят на гости господарыни — Как сказано в комментариях, дома для путников носили название патх-сала, т.е. «приют странника» или дхарма-салаб «дом благочестия». Слово «моулат» — многозначное, по-персидски означает и «рабыня», и «госпожа» (М, Наука, 1986, с. 151).
Волосаны — древнерусское название Плеяд.
Кола — Орион.
Лось — Большая Медведица.