(по рассказу моего отца, Сергея Федосеевича)
Был на селе переполох –
Такой, что псы цепные блох
Искать на время прекратили
И за развитием следили.
А начиналось всё с того,
Что Мотря мужа своего
Оставила на время в хате,
Чтоб прополоть морковку бате.
Тот жил аж на краю села,
И не за пять минут дошла
Дочурка до отцовских грядок,
Но быстро навела порядок
И подалась в обратный путь
В надежде полчаса вздремнуть
Перед обедом, как обычно:
С утра намаялась прилично.
Вернулась Мотря – муж готов!
Связать не может пары слов,
Зато несвязанные мечет,
Да так, что их слыхать далече!
И ладно, были б лишь слова!
Цела ли будет голова?
За топором мужик подался,
Возможно, жизни миг остался!
Какое узкое окно!
Усохло, видимо, оно,
Но Мотря выбралась наружу
(Гораздо хуже было б в стужу!)
Куда бежать? Конечно, в клуб!
Уж там не тронет душегуб!
И, все рекорды побивая,
Бежит, о помощи взывая.
Куда там! Ведь от топора
Ждать не приходится добра.
Народ весь по щелям забился,
Нет никого, кто б заступился!
Топор как молния сверкал
И жертву, видимо, искал.
Василь всё больше распалялся,
И сам себя уже боялся,
Но вдруг нарвался на кулак
И как-то сразу весь обмяк
И прикорнул там, на дороге,
Поджав по-детски к носу ноги.
Кулак подставил дед Панас,
Известный каждому из нас.
Был стар, но всё ещё трудился,
Своей работой он гордился:
Ещё бы! С детских лет пилил,
Где только можно, лес валил,
Да всё вручную, между прочим.
И накачал он руку очень!
Такая сильная рука!
Из шкуры вытряхнуть быка
Дед смог бы, если захотел бы,
И, может, даже не вспотел бы!
И, соответственно, кулак
Под стать руке. Скажу без врак,
Не видел больше я такого,
На удивление большого.
Вот на него-то налетел
Василь, когда догнать хотел
Жену свою для выяснений
Внутрисемейных отношений.
Вполне возможно, дед Панас
От верной смерти Мотрю спас.
А он, когда народ притихнул,
Невозмутимо трубкой пыхнул,
Спросил сурово Василя:
- А ну, скажи-ка, не тая:
Созрел уже для покаянья,
Или поддать для созреванья?