Искристая, ох, как посеребрила
Снежинками ты купола церквей.
Задела шлейфом дом мой,
Приземлилась.
На стареньком крыльце.
Разлей, разлей игристого,
Да так, что заиграло мне сердце
Спело гимнов хоровод,
Чтобы душа не только похвальбою млела,
Помолодела бы на целый год!
Чтоб песни пели вдоль моей усадьбы колокола,
Чтоб звон подков играл,
И вездесущие хмельные свадьбы
К моим дверям пургой бы подгонял.
И я седеющий, не верящий в охладу,
К своей жене, как в первый раз стучусь,
И мне зима, что печка для усладу,
Я жить спешу, и никуда не тороплюсь.
А в голове душистой хвоей
Приятность зимнего огня.
И на душе чрезмерно боле,
Поболе жизни долгой для меня.
И у печурки всколохнет былое
Пушистой ели дремлющая лапа,
Я подремлю, и мне приснится море,
Такое зерновое без охвата.
Где рожь взошла, заколосилась.
В стогу душистом отдохну,
И Катерина моя снилась
Прильнувшая к груди.
Опять живу!
Опять я молод,
И в преддверии встречи
С тобой моя любимая зима.
Устал, Катюша, загаси- ка свечи,
Пойдём в опочивальню до утра.