Декабрь, тридцать первое, двенадцать,
На телефонной станции аврал.
Трещат контакты в суете вибраций,
И сбился с ног дежурный персонал.
В последний круг секунды полетели,
И вдруг, как будто лопнувшей струной,
Затихли станционные панели
Какой-то невозможной тишиной.
Она вползла огромной, вязкой тучей,
И до сих пор ещё шумящий зал
Внезапно стал беспомощно беззвучен,
Как опустевший, вымерший вокзал.
Остался где-то миллионный город,
Забывший про усталость и про сон,
И странно знать, что на его просторах
Стал никому не нужен телефон.
На пять минут вступившее безвремье
Не знает ни болезней, ни смертей,
И «Скорая» застыла без движенья
В непониманье нужности своей.
Дельцы освободили поле схватки,
Клиенты отрешились от забот,
И даже в полицейские участки
Никто сигналов бедствия не шлет.
Как будто даже штормы все застыли,
Наткнувшись на невидимый порог.
Мир стал простым, веселым, не унылым,
Каким его когда-то создал Бог.
Декабрь, ночь, застывшая планета,
Лишь продолжает тихо снег мести.
За пять минут до нового рассвета
Не может ничего произойти.
Жаль только, скоротечно это время,
И стоит стрелкам чуть качнуться вниз,
Как вырвется на волю современность
Сквозь беспрерывный телефонный визг.
Очнутся вновь инфаркты и пожары,
И к опоздавшим ринутся такси.
Мне жаль тот мир, что нам достался даром,
А нам не удалось его спасти.
Стучат реле морзянкою случайной,
Свои тревоги отгоняю прочь...
За пять минут беспечного молчанья
Благодарю декабрьскую ночь!