Большое сердце вмещает многих.
Это как диагноз и злая патология.
Оно рвется на части
и болит от ожогов,
Оставляет на запястьях
порезы от стёкол.
Оно бьется,
как сумасшедшее,
Впускает с ночевкой.
Как ёлка рождественская
дарит подарки с иголки,
Каждой проходящей мимо
милой девчонке,
Что в губах цвета сливы
прячет взрыв
боеголовки.
Жизнь с таким - это фильм,
где не бывает
счастливой
концовки.
Ты представь его,
вообрази на одну минуту только:
В нем ты греешь меня больше батареи
или зажженной на плите
конфорки,
Виснешь ребенком на шее
и запрещаешь пить воду
с хлоркой,
А через неделю кидаешь за дверь
на холод могильнее
морга.
И так каждый раз.
И таких, как ты, было сколько.
Одной дарил цветы
и посвящал ванильные строки,
За второй как в "Ну погоди"
бегал волком,
разбивая в кровь ноги,
Третьей клялся в любви,
забывая про близких и бога.
Но та, другая, была права.
что в итоге
все без всех могут.
Я жил в поиске,
перебирая их лица, как аккорды,
Оставлял пробоины
в себе,
как в спасательной
/для них/ лодке,
Прилипал, как в школьные годы,
к парте
ментоловой жвачкой
Но присмотрись, в этом герое
все тот же
закомплексованный
мальчик.
Который сотни раз
пытался начать все с нуля и иначе,
Выставлял напоказ
свои чувства, будто младенец незрячий,
Запоминал ваш цвет глаз
и переводил их краски
в горы
макулатуры.
говорил не "до завтра"
а "здесь и сейчас".
Но вам сроду было плевать
на этого
придурка.
Меня бросили в урну,
и я не давлю из себя радугу
/как раньше/,
Я забыл надеть бахилы
в этот мир
со злой комендантшей.
Набухли мои сонные жилы,
и верёвка спасением
обжигает мне
горло,
Но ты превратила
её в ошейник ,
а меня- в живого
покойника.
С раба уже хватит.
убери свои руки.
сжалься.
довольно.
Оденься хотя бы в платье
Дай выйти
обратно
на волю,
Начини стрелы Купидона ядом,
Отпусти сама эту
проклятую
тетиву,
Потрать в мишень весь колчан,
прицелься.
Я прошу тебя.
Я больше так не могу.
Брось меня на рельсы,
И перестань дергать взглядом
сердца струну.
Убей меня, пожалуйста,
Убей меня
убей.
Господи.
Я больше так не могу.