Зимнее январское солнце, очерчивающее совсем короткую дугу на низком, почти слившимся с землёй, горизонте медленно садится на юго-западе. Оно кажется большим, бесформенным и тяжёлым. Это сейчас, вечером. А утром…
Морозный рассвет выдался серым и мрачным. От густого инея деревья, дома и даже воздух приобрели серебристо-дымчатую окраску, будто весь мир покрылся тончайшей, полупрозрачной пеленой.
Блёклое светило появилось из густых тёмных облаков только к полудню, словно маленькая, незрелая ягода, плавно покачивающаяся на невидимой ветке небосклона. Ее бледность, слегка прикрытая лёгкой вуалью облаков, была выраженной и неестественной, отчего становилось понятно, почему всё вокруг замерло и съёжилось под натиском холода. Разве может то, что само кажется далёким и холодным, почти не источающим тепла, согреть замёрзшие окские берега, скованные рождественской стужей и убелённые мягким, рыхлым снегом? Конечно, нет. В этом слабом сиянье невозможно даже угадать тот яркий, пылающий огонь, тот пожар, что бывает летом…
И, всё же, зимнее солнце по-своему притягательно и красиво. Его короткая каждодневная жизнь сродни целому длинному году. Появившись на низком небе днем, будто весной, далёкая космическая ягода напоминает маленький незрелый плод. Но проходит час, другой третий… Он растёт, наливается, и к вечеру, словно, к осени, становится крупным, дородным, ярко-алым, словно окончательно созревает. И вот уже на эфемерной хрупкой ветке красуется не бледная, ничем не достопримечательная, неведомая зелепушка, а сочное, притягательное чудо, похожее на малину. Ягода становится настолько тяжёлой, что тоненькая плодоножка не может удержать её высоко над землёй. Потому полновесный спелый плод клонится всё ниже и ниже, к самому горизонту.
Кто-то хитрый и невидимый, желая полакомиться, ближе к заходу, слегка надкусывает вожделенную вкуснятину, и тогда по облакам начинает растекаться малиновый сок. Он окрашивает нижнюю часть неба, макушки деревьев и выпавший снег во все оттенки красного цвета, плавно переходя в оранжевые, желтые, индиговые и фиолетовые полосы. Всю округу пропитывает мягкий розовый свет, будто терпкий, вязкий глинтвейн наполняет опустившиеся сумерки нежным теплом. Даже кожей ощущаешь этот жар, медленно растекающийся по телу.
Нарастающий мороз уже не кажется таким трескучим и кусачим. Под смелым натиском ярких красок он отступает. Не зря же в народе говорят: «Красота спасёт мир!». Может, заварим малиновый чай?