Он не верил в обречённость, в фатализм и в прочью глупость.
В нём была такая склонность – с ним всегда бродила мудрость.
Он держал её за руку и воспитывал словами.
А она гоняла скуку и росла под небесами.
В дни, когда он был усталым и, кафтан на землю сбросив,
Становился очень старым и сутулым, словно Йосиф…
Вдруг его хватала мудрость: «Поднимайся, нужен ангел.
Нужен нимб и златокудрость. Нужен бесконечный таймер».
И вставал, и шел к игрушкам – к этим ёлочным сосудам.
В каждой – жизнь, как побирушка, возникала ниоткуда.
Он дышал на них неспешно, тихо грел в больших ладонях.
И рождалась в мире нежность, тихо-бледная спросонья…
В белой полночи, сквозь звёзды, проходя небесным шагом,
Пробираясь через роздымь, он казался светлым магом…
В нужный дом вносил он душу – в шаре лёгком выдох новый.
– Если я смогу и сдюжу, – одному из них терновый.
Остальным – судьба и мудрость.
Надышал, устал – прилягу.
Натянув кафтан бордовый, доставал пустую флягу.
Херувимы приносили на цветках нектар и росы…
Наполнялась фляга силой.
Уходил по звёздам Босый.