я не помню, когда оказались в пыли
корабли — от игрушечной крошечной лодки
до триремы, таранящей бок кашалота,
чтобы тот до рассвета над морем скулил,
чтобы каждый услышавший, сон потеряв,
пополнял бесконечные стаи пернатых,
покидая навеки родные пенаты,
завершая привычный уже звукоряд,
лебединою песнью, последним звонком,
динь-ди-лень, по кому стонет выпь на болоте?
по тому, кто построил подводную лодку
и забыл себя в ней глубоко-глубоко.