х х х
По Москве, по снежку, да пешочечком,
по пригоркам и склонам крутым,
да с девчонкой, задорно хохочущей,
от морозца хмельной в драбадым.
А денёчек-то, словно заказанный
( повторится подобный ли вновь?),
вместе с нами как будто бы празднует
обретённую нами любовь.
И идущие встречно прохожие,
не сводя с нас восторженных глаз,
вдруг становятся странно похожими
на счастливо обнявшихся нас.
И на чуточку, иль на мгновение,
сопричастно, негаданно, ах!-
будто чувствуют чудо цветения,
в изумлении, в упоении,
в потрясении в душах, в сердцах.
Оттого -то, как други сердечные,
словно знали друг дружку сто лет,
оглянувшись, отдельные встречные
нам с улыбками смотрят вослед.
Ну а мы по бульварам и улочкам,
совершенно забыв, где наш дом,
по арбатским кривым переулочкам
всё куда-то идём и идём.
И сияет Москва предкрещенская,
в белых снегах чиста, хороша,
как живая, чарующе женская,
матерински родная душа.