«Издалека долго течёт река Волга...»
из песни.
Он сразу же, с первого взгляда обращал на себя внимание. Года его были не малы, голова, словно снежный пик, была ослепительно бела. Одним словом – старик, но уж стариком он никак не выглядел. А уж по темпераменту – и иных молодых был моложе. Много общаясь с этим человеком, часто я раздумывал: в чём причина его обаяния? Только недавно понял – глаза. Именно они, глаза старого человека, не тронутые старостью, не устающие удивляться, глаза, очарованные жизнью. Вот оно – ключевое слово: очарованный. Казалось бы, на таком долгом жизненном пути для разочаровании случилось немало поводов, но этого очарованного человека они не могли поколебать. Он любил жизнь, любил до последнего вдоха. Он любил свою маму, свою Волгу, свою жену, свою семью, свою страну, свою коммунистическую партию, свою геологию, свой русский язык, родную поэзию... За эти долгие годы навсегда ушла мама, неузнаваемо изменилась Волга, рухнула страна, за которую он воевал, сошла с политической сцены могущественнейшая партия мира, но этот очарованный человек продолжал всё это любить, любить так, как если бы все это никуда не подевалось. Пора назвать имя моего героя – АЛЕКСАНДР НИКОЛАЕВИЧ ИЛЬИН.
МАМА И ВОЛГА
В одном из своих стихотворений он написал:
«У меня была в детстве мама,
У меня была в детстве Волга».
Они-то, видимо, и очаровали его на всю долгую жизнь. Он родился в холодный день 14 января 1919 года, когда вся Россия была разодрана враждой. Деревни Чернышево Некоузского района Ярославской области теперь на карте нет: она покоится на дне Рыбинского водохранилища. Но в 1919 году она была, и летом мимо неё катила свои могучие воды Волга. Семья Ильиных была большая. Отец – Николай Иванович – женился на маме Саши вдовцом. Привёл с собой в семью двух девочек, а уж вместе с Александрой Максимовной произвёл на свет божий ещё шестерых ребят.
Семья была на маме. Отец, чтобы накормить такую ораву, уезжал в Питер на заработки, приезжал только на сенокос или другие неотложные мужские работы, успевал с мамой сообразить ещё одного ребятёнка, и опять – в Питер.
Пришла пора учиться. Школы в Чернышеве не было. Начальная школа была в нескольких верстах от родной деревни. В дождь, снег, град и грязь одолевал эти версты маленький человек, будущий землепроходец-геолог. После начальной была неполно-средняя школа. Эта была ещё дальше. А уж средней школы в округе вообще не было. Пришлось добывать аттестат в Рыбинске. Там жил у брата, работавшего на моторном заводе. Там же – в Рыбинске – впервые приобщился к газете. Принёс что-то написанное в редакцию, там понравилось. Ещё раз принёс – взяли, предложили в каникулы поработать корреспондентом. Словом, парнишка понравился.
Куда пойти учиться – вопросов не было: в геологи. Ещё в детстве проявлял Саша интерес к земле, её устройству. Однажды решил проследить путь небольшой речонки. Речка оказалась длинной, шёл за ней чуть не дотемна, устал совершенно, но до устья таки добрёл. А в 14 лет проработал некоторое время в партии геодезистов, намечавших контуры будущего Рыбинского моря. Словом, профессия геолога казалась интересной, романтичной и желанной. И эпоха была романтичной и интересной. И... страшной, но юный Александр об этом не догадывался.
Рыбинскую десятилетку Ильин окончил в 1936 году и укатил в Москву поступать в геолого-разведочный институт им. Серго Орджоникидзе.
СТУДЕНЧЕСТВО
В институт Александр поступил сравнительно без проблем. Он и вообще-то человек был способный, на учение – тем более. Знаний, полученных в Рыбинске, для поступления в столичный вуз хватило. Студенческие годы Ильина ничем таким особенным до третьего курса не отмечены. Учился хорошо. Наверное, были девушки; Ильин об этом помалкивал. Обычные полуголодные студенческие годы. В каникулы в родную деревню заскакивал на день-другой, а в основном – в Рыбинск. Там – в городской газете – талантливого собкора не забыли: приглашали поработать. А Ильину отказываться не резон. Его сердце уже и тогда было расположено к литературному творчеству. Да и заработок когда же бывал студенту лишним?
Итак, первые курсы студенчества Ильина были обычными, ничем не примечательными. Зато для страны эти годы были трагическими. На плаху сталинских репрессий были положены миллионы лучших голов Советской страны. Германский фашизм к концу 30-х гг. заматерел и стал прибирать старушку Европу к своим грязно-коричневым рукам. Коричневая туча нависла непосредственно на границах СССР.
А у Ильина к 1939 году – на третьем курсе – случилась беда: парень заболел чахоткой. Туберкулез и сегодня болезнь опасная, а уж тогда относилась к разряду опасных смертельно. Надо сказать, московские врачи сделали всё возможное для спасения парня, а друзья по институту – всё возможное, чтобы заболевший Саша не отстал в программе третьего курса. И, разумеется, сам характер Александра – оптимистический, цельный и твёрдый – помог ему выстоять в этой беде. Впрочем, болезнь вылечить по-настоящему тогда так и не удалось, её лишь загнали в закрытую форму. Когда 22 июня 1941 года громыхнула Великая война, все парни геолого-разведочного ушли на фронт. Кто-то ушёл в небытиё, кто-то изуродован, а кто-то дошёл до Берлина. Но не ушёл на фронт Александр: у него был «белый» билет, к военной службе (тем более – фронтовой) он был признан непригодным. Пришлось доучиваться вместе с девушками. Грозной московской осенью 1941 года, 18 октября, студент Александр Ильин, к военной службе не годный, защитил диплом инженера-геолога по специальности «Инженерная геология и гидрология».
НИ В ТЕХ, НИ В ЭТИХ
Как мы уже знаем, Ильин защитил свой диплом в роковые для Москвы дни. Это мы сегодня знаем, что:
... Врагу никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Дорогая моя Москва.
А в те дни потеря Москвы казалась возможной. Даже самому Сталину. Был момент, когда между передовыми немецкими частями и Московским Кремлем совершенно не было советских войск. Это не я – это пишет маршал Жуков. 16 октября началась паника: москвичи (не все, разумеется) побежали из столицы. Шоссе на Горький – шоссе Энтузиастов – было забито беженцами на полторы сотни километров, чуть не до Владимира. Заводы, институты и правительство эвакуировались. То есть в Москве они не работали уже, а на новом месте не работали ещё.
Геолого-разведочный, где учился и защитился Александр, тоже паковал чемоданы. Вот в такой обстановке Ильин и окончил институт. Хорошо ещё, что успел получить диплом на руки. Ехать с институтом в эвакуацию не было никаких оснований: к нему он уже не имел никакого отношения. Дорога на фронт была закрыта «белым» билетом. Так ему тогда, во всяком случае, это представлялось. Распределиться в какую-нибудь геологическую партию при той неразберихе никто ему помочь не мог. Оставалось пересидеть это смутное время дома, у мамы в деревне.
И здесь, в родимом краю встретился Ильин неожиданно с неприязнью своих земляков. На него бросали хмурые, недобрые взгляды, с ним говорили сквозь зубы, а то и вовсе не говорили. Из деревни на войну ушли почти все мужики. А тут с виду вполне здоровый парень, 22 лет от роду, ошивается возле маминой юбки.
– Что? Белый билет, говоришь? Знаем мы эти белые билеты! Мой Иван тоже кашляет, так не посмотрели – забрали.
В такой обстановке недоброжелательности жить было невозможно. Сама мама сказала сыну:
– Езжай-ка ты в Рыбинск, сынок. Там найдёшь себе работу. Да и вообще в городе не так будешь мозолить людям глаза.
Александр уехал в Рыбинск. Зашёл в знакомую газету. При жутком дефиците кадров Ильин для газеты был просто находкой. Поработал корреспондентом, но всё равно чувствовал себя дискомфортно, каким-то убогим. Как это трудно в двадцать-то два года!
Словом, зашёл в январе 1942 года в горвоенкомат, поделился своей печалью. Парня направили на комиссию. После обследования врач сказал:
– В принципе воевать можешь. Не в строю, конечно. Но придется тебе очень туго. С такой болезнью под дождями-снегами, в мокрой одежде, с нерегулярным питанием... Словом, гляди сам, парень.
И парень выбрал судьбу своих сверстников, судьбу своего великого поколения. Это произошло в феврале 1942 года.
КАК ВОЮЮТ САПЕРЫ
О том, как сражаются саперы, рассказал сам Ильин в своих книгах, и сделал это гораздо лучше, чем смогу это сделать я, не нюхавший пороха. Но фронтовой путь моего героя обозначить нам всё же придётся.
Так как же воюют саперы? Всяко. Устанавливают колючую проволоку в обороне и режут её в наступлении. Ставят мины и снимают мины – всё в своё время. Взрывают и наводят мосты. Обеспечивают дороги для военной техники. И всё это под шквалом вражеского огня или под аккомпанемент своей артиллерии. А ещё есть штурмовые саперные батальоны. Из них составляются отдельные саперные штурмовые бригады, подчиненные штабам армий или фронтов. Эти штурмовые батальоны под прикрытием артподготовки снимают все преграды для своих танков и пехоты и обеспечивают им условия для прорыва вражеских укреплений. Штурмовые саперные батальоны в наступлении всегда впереди всех войск. Их и косят вперёд всех. Вот в такой батальон и угадил наш вчерашний белобилетник. Врач в Рыбинске (помните?) ему сказал:
– Воевать можешь – в принципе. Не в строю, конечно...
Ничего себе – «не в строю»! И хоть бы так раз-другой. А ведь не раз-другой, а много-много раз за долгих три с большим лишком года. Вот что он сам пишет в октябре 1944 года, наступая на Ригу:
Грохочут танки, чадный дым стеля,
Огнём разрывов сосны опалёны.
Сквозь вражеские минные поля
Проходят штурмовые батальоны.
Начал Ильин с болот у Волхова, брал руины Великого Новгорода, наступал рядом с Пушкинским Михайловским, освобождал Псков и Ригу. А дальше – Восточная Пруссия и Кёнигсберг. Здесь, на янтарном берегу и встретил солдат Победу. Думал: всё, конец войне. Нет, однако, не конец это был. Погрузили его штурмовой батальон в телячьи вагоны и повезли через всю страну на восток. Месяц ехали. Налюбовались Родиной: один Байкал чего стоил!
Сгрузились в Забайкалье, и далее пёхом через всю Монголию. Пыль, жара, жажда. Не каждый день горячая пища. Самое оно для человека с больными легкими...
Удивительное дело, как человеческий организм способен мобилизовать все свои ресурсы во время войны. Сидит пехота чуть не по горло в болотной воде поздней осенью, и ведь никто не простужается. Вот и мой герой всё это перенёс на себе, и никаких особых осложнений его болезни за всю войну. Да и пули его как-то обходили. Только раз контузило его. Как не удивиться?!
Ну, дошагали наши сапёры по монгольской выжженной степи до границ Маньчжурии, и 9 августа 1945 года двинули на Квантунскую армию. Двинули там, где не ждали: через Большой Хинган. Японцы были убеждены, что танки и тяжёлая техника через этот хребет, лишённый каких-либо дорог, не пройдут. А ведь прошли танки, прошли потому, что путь им обеспечили сапёры, в том числе и Александр Ильин сотоварищи. Как поётся в известной песне:
И на Тихом океане
Свой закончили поход.
Ну, не совсем на океане, но близко к нему. Осенью 1945 года часть Ильина переводят из Китая в Советское Приморье, и в ноябре того же года Александра демобилизуют. И снова едёт солдат через всю страну к своей любимой Волге. На видавшей виды выцветшей гимнастерке сияют орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Истинно солдатские награды.
ГИДРОГЕОЛОГ
В январе 1946 года Александру Ильину исполнилось 27 лет. Уже не юноша, но муж, прошедший огонь и воду. Ему предложили место на кафедре родного института. Ильин, однако, засомневался: уж очень многое подзабылось за годы войны. Он принял другое предложение: инженер в Сергиевской гидрогеологической партии. Она располагалась в Серноводске Куйбышевской области. Занималась партия изысканиями целебных вод и лечебных грязей для курортов. Судя по всему, молодой геолог показал себя в Серноводске с лучшей стороны: через полтора года Ильина переводят в Липецкую гидрогеологическую партию. Работа такая же, но должность уже повыше рангом – зам. начальника партии.
В Липецке, читатель, нам придётся малость придержать наш рассказ. Во-первых, Александр Николаевич здесь серьёзно стал заниматься поэзией. Писал стихи, печатал их в местной газете. Познакомился с литературной общественностью города. Но самое главное не это. А главное в том, что встретилась ему Ирина. И очаровался ею наш герой. Предложил ей руку и сердце. И это была скромная свадьба в 1948 году, и более солидная – золотая – в 1998 г. Прожили они вместе 56 лет. Так что Липецк стоил того, чтобы в нём немного задержаться.
Впрочем, мы и без этих событий ещё не вправе покидать этот город. В том же 1948 году работы в Липецкой партии были закончены. Ильин временно откомандировывается для производства изысканий по заданиям Главного курортного управления Минздрава РСФСР. В том же году, в ноябре Ильина возвращают в Липецк, но уже начальником партии.
Ещё два года в Липецке, и Александр Николаевич получает назначение в город Кашин. К этому времени у Ильиных уже появилась (1949) дочка Елена. В Кашине Ильиным предоставили жильё, а главе семейства – должность начальника Роскурортпартии Главного курортного управления. Это уже был ранг. Три года провели Ильины в Кашине, древнем русском городе на речке Кашинке, известном с 1238 года – всего-то на 90 лет моложе Москвы. Кашин – известный грязевой курорт, и гидрогеологу тут есть что делать. И опять-таки Волга рядом: вся жизнь Александра Николаевича текла рядом с водами этой великой реки.
Осенью 1953 года Алекса Ильину предложили совсем другую работу – изучать карстовые явления. В Дзержинске Горьковской области по решению правительства (почему-то секретному) предполагалось основать карстовую станцию Академии наук СССР. Ильину предложили пост учёного секретаря этого нового научно-исследовательского учреждения. Он согласился. Так впервые судьба Александра Николаевича Ильина пересеклась с судьбой нашего города.
КАРСТ
Представьте себе такой геологический разрез: верхний слой мощностью в несколько десятков метров легко фильтрует воду (например, песок), а под ним – сравнительно легко растворимая твёрдая порода (гипс, к примеру). Что произойдет? Ливневые воды добираются без помех до растворимого слоя и текут по нему, вымывая в нем пустоты. Эти пустоты со временем превращаются в крупные пещеры, над которыми образуются своды из рыхлого, сыпучего поверхностного слоя. Рано или поздно этот свод не выдерживает собственного веса, и он обрушивается. Если на этом слое стоит дом или проложена дорога, они проваливаются вместе с ним.
Вот эти природные манипуляции называются карстами или карстовыми явлениями. А называется это карстом оттого, что есть на северо-западе бывшей Югославии, недалеко от города Любляна, плато, сложенное известняками, и называется это плато Карстом, или Красом. Так вот именно здесь особенно ярко выражены вышеописанные явления и именно по названию этого плато этим явлениям дано его имя.
Дзержинск и его округа типичный карстовый район. Дзержинцы неоднократно наблюдали провалы бараков, разных строений и даже огромных производственных цехов. Вдруг ни с того ни с сего в лесу образуется воронка. Сходите в наш парк, и вы увидите сколько угодно таких воронок. Словом, Дзержинск есть место, весьма рискованное для крупного строительства.
В то же время после войны у правительства возникли обширные планы по увеличению мощностей химических предприятий и ускоренного развития города. Надо было что-то решать с карстом. Что решать? А вот именно это: можно ли прекратить или хотя бы существенно ослабить карстовые явления? Как определить предельные нагрузки на грунт? Где можно строить, а где лучше и не начинать? Короче сказать, потребовались серьезные геологические исследования и разработка надёжных рекомендаций для строителей. Вот почему в 1953 году в Дзержинске была создана карстовая станция Академии наук СССР и вот почему Александр Николаевич Ильин получил предложение занять пост учёного секретаря этого научного учреждения.
КАРСТОВАЯ СТАНЦИЯ
Осенью 1953 года Дзержинская карстовая станция, когда сюда приехал Александр Николаевич, представляла собой не более чем словосочетание. Ничего, собственно говоря, не было. Что было? Было постановление правительства СССР (от 6 мая 1952 г.) об организации в Дзержинске этого научно-исследовательского учреждения. Был директор – И. А. Саваренский. Но он был москвич, и менять столицу Советского Союза на столицу химии, судя по всему, не собирался. А тут – на месте – надо было добывать помещения, комплектовать штат из подходящих специалистов, решать хозяйственные и прочие вопросы. И за всем этим не забывать организовывать собственно исследования. При москвиче-директоре вся эта охапка забот легла в основном на учёного секретаря, то есть на А. Н. Ильина. Станции выделили 2 комнаты в доме № 45 по проспекту Ленина. Тогда, между прочим, эта часть проспекта носила имя Я. М. Свердлова. Количество научных сотрудников тоже было минимальным.
Несмотря на трудности организационного периода, уже за первые 2-3 года были собраны и обобщены материалы по геологии, гидрологии, геоморфологии, закарстованности территории города и окрестностей, начата регистрация свежих провалов, обследованы деформации зданий и сооружений. Эту большую работу провели А. Н. Ильин, И. А. Саваренский и Н. А. Прозорова.
В тот же период в районе Дзержинска на территории 287 кв. км была проведена карстологическая съемка. На карту масштабом 1 : 25 000 было нанесено около 3100 тыс. воронок и других поверхностных проявлений карста. Постепенно зона исследований Дзержинской карстовой станции стала расширяться и распространилась на всю Горьковскую, Владимирскую, Рязанскую, Ивановскую, Тульскую и другие области Центральной России. И не только России: Дзержинские карстоведы исследовали карсты под будущей Ровенской АЭС (Украина).
Менялись директора станции. Менялась её ведомственная принадлежность. От Академии наук СССР она перешла в ведение Академии строительства и архитектуры СССР, затем – Госстроя СССР, стала структурным подразделением Производственного и научно-исследовательского института по инженерным изысканиям в строительстве. Словом, на станции менялось многое, но неизменным был её ученый секретарь. В 1962 году Ильина назначают директором Дзержинской карстовой станции. Но ещё до этого в семье Ильина случилось очень важное событие: в 1960 году у них родился сын Андрей.
ДИРЕКТОР
К 1962 году, когда Ильин стал директором Дзержинской карстовой станции, это научное учреждение во многом преуспело. Кроме работ, о которых говорилось выше, рос профессионально и количественно коллектив станции. Станция обзавелась специальной техникой и прочим хозяйством. Всё это необходимо было где-то размещать и ремонтировать. Между тем станция по-прежнему ютилась в нескольких комнатах на проспекте Ленина, № 45.
Во весь рост встал вопрос о строительстве собственного дома. Этим в первую очередь предстояло заняться новому директору. Однако все эти практические дела не могли насовсем отвлечь Александра Николаевича от науки. Писалась диссертация. Расширялась территория, на которой занимались изысканиями дзержинские карстоведы. Сфера их действия распространилась на республики Поволжья – Мордовию, Мари, Татарию. На основе исследований были разработаны сотни практических рекомендаций по условиям строительства в закарстованных районах. Среди этих заключений, под которыми стоят подписи Александра Ильина, нельзя не упомянуть следующие объекты:
– Промышленное и жилищное строительство в Дзержинске, Арзамасе, Горьком, Павлове, Волжске (Марийская АССР);
– Первая линия Горьковского метрополитена;
– Калининская атомная электростанция;
– Россошанский химкомбинат (Воронежская обл.).
Кроме того, были проведены изыскания при строительстве Исфаханского металлургического завода (Иран) и цементного завода в Бим-Шоне (Вьетнам).
Исследования дзержинских карстологов, возглавляемые по большей части самим директором, превращались в пухлые отчёты и печатные труды. Вообще этих печатных работ у Ильина больше полусотни, но, конечно, они были опубликованы не только в 60-е годы. К началу 60-х гг. научный авторитет Ильина был уже таков, что ему поручили возглавить делегацию советских специалистов в Чехословакию для ознакомления и обмена опытом работы по исследованиям карста.
1964 год стал для Ильина заметной вехой. В этом году его стараниями и заботами было введено в эксплуатацию новое здание карстовой станции с хозяйственными постройками. Теперь все дзержинцы знают этот дом карстовиков на улице Маяковского, № 33. В том же году руководитель Дзержинской карстовой станции защитил кандидатскую диссертацию.
ЛИТЕРАТОР
Удивительно, но большинству дзержинцев, знакомых с Александром Николаевичем, он был более известен не как ученый и руководитель научного коллектива, не как исследователь, имеющий за плечами несомненные научные достижения, а в качестве литературного деятеля. Мы уже говорили, что писать Ильин начал ещё в юные годы. Сочинял стихи, успешно работал в рыбинской городской газете. Кое-что из стихов было опубликовано. Но здесь мы ведем речь об известности Ильина-литератора именно в Дзержинске. Всё чаще в 60-х гг. в «Дзержинце» появляются его стихи. Ещё раньше – в 1959 г. – была опубликована его повесть «Грозовой август». В ней автор художественно осмыслил свой опыт боёв с Квантунской армией в августе 1945 года. К этой повести Ильин неоднократно возвращался. Он её существенно доработал и переиздал в 1961 году в Москве и в 1975 г. в Хабаровске. В последний раз повесть прошла печатный станок совсем недавно – в 2003 году.
В те же 60-е годы литературный авторитет был уже таким, что он стал руководить литобъединением Дзержинских сочинителей. В 1965 году на площади Героев сооружался всем ныне известный мемориал. Возник вопрос о тексте надписи на обелиске. Василий Федорович Клюквин – тогдашний руководитель города и главный мотор по сооружению мемориала – пригласил к себе нескольких человек, которым доверял как людям, владеющим словом. Было представлено несколько текстов. Остановились на тексте Ильина, написанном в форме свободного стиха верлибра. Эти слова сегодня известны большинству дзержинцев, но мало кто знает, что у них – этих слов – есть автор. Он жил в нашем городе, и звали его Александр Николаевич Ильин. В преддверии шестидесятилетия Победы и сорокалетия мемориала есть смысл напомнить эти слова:
«Слава вам, воины и труженики Отчизны,
сражавшиеся за Победу на фронте и в тылу.
Во имя настоящего и будущего вы победили».
Литературная деятельность Ильина, разумеется, не ограничилась шестидесятыми годами. Она вообще никогда не прекращалась. По записям и воспоминаниям старого моряка Н. Н. Баранова он пишет повесть «На крутой волне». В ней рассказывается о жизни севастопольских военных моряков до революции, об их участии в революционных событиях 1917 года и затоплении Черноморского флота под угрозой его захвата немцами после Брестского мира. Повесть увидела свет в отдельной книжке в 1997 году.
В 2003 году опубликованы ещё две повести: «Безвестное сражение» и «Солнце для вас». Они построены на автобиографическом материале и вместе с упомянутой повестью «Грозовой август» составили прозаический сборник (Володарск, 2003 г.).
Стихов Александр Николаевич написал за свою долгую жизнь множество, но собственного сборника так и не заимел. Стихи печатал в основном в газетах. Несколько коллективных сборников появились на свет исключительно благодаря авторитету и энергии Александра Николаевича. Это: «О самом дорогом», «Родина в шинели боевой» и «Дороги Победы». Последний сборник, увидевший свет и содержащий три стихотворения Ильина, называется «Дзержинск литературный». Он вышел в Нижнем Новгороде в 2003 году (изд. «Арабеск»).
Но и этим нельзя подводить черту под темой «Ильин-литератор». До последних дней своих работал он над сборником своих стихов и повестью о геологах. Увы! Не успел...
Я как-то спросил его:
– Александр Николаевич! У вас такая солидная литературная биография, что уместно спросить: а как вы сами себя ощущаете – писателем или учёным?
– Ну, конечно, геологом, кем же ещё... Но и к писательству отношусь серьёзно. Во-первых, душа требует. Русское слово, оно ведь зачаровывает. А во-вторых, дело это ответственное, публичное, на людей влияет... Тут без серьёзности нельзя. Кстати сказать, учёного от писателя вообще отделить очень трудно. Когда учёный пишет и публикует научный труд, он ведь при этом ещё и писатель. А таких научно-литературных работ, написанных лично Ильиным или в соавторстве с коллегами, у него более пятидесяти.
ТРУДЫ НАУЧНЫЕ
Сфера действия Дзержинской карстовой станции расширялась. И тематически, и географически. Естественно, расширялась сфера деятельности нашего героя – руководителя этого научного учреждения. Наверно, будет скучным, если мы здесь подробно остановимся на специальных проблемах карстологии. Давайте просто перечислим наиболее крупные работы с участием А. Н. Ильина:
1. Коллективная монография «Карстовые явления в районе г. Дзержинска». Авторы А. Ильин, А. Капустин, И. Саваренский и др. Объём – 8 п. л. 1960 г.
2. Статья «Орогидрография и поверхностные проявления карста района Алатырско-Горьковских поднятий». 1 п. л. 1962 г.
3. Автореферат «Гидрогеологические условия развития карста в пределах Алатырско-Горьковских поднятий. 1 п. л. 1964 г.
4. Глава «Карст» в 13-м томе «Гидрологии СССР. Поволжье и Прикамье». 1,25 п. л. 1970 г.
5. Статья «Гидрогеологические условия развития карста в бассейне нижнего течения р. Оки». Сборник «Комплексные инженерно-геологические исследования для промышленного и гражданского строительства». Изд. «Наука», 0,3 п. л. 1984 г.
6. Полностью подготовлена к печати монография «Гидрогеологические условия развития карста и районирование закарстованных территорий». Объем – 9 п. л. К сожалению, труд не был опубликован, однако его основные положения были изложены в диссертации Ильина и в главе «Карст» (см. п. 4)
7. Будучи уже пенсионером и как бы удалившись от дел, А. Н. Ильин в соавторстве с В. В. Толмачевым и И. А. Саваренским напечатал в академическом журнале «Геоэкология» большую работу «Полувековая исследовательская деятельность Дзержинского карстового стационара». 2002 г.
Научная и практическая деятельность Дзержинской карстовой станции принесла ей и её руководителю заслуженный авторитет и известность. Именно Дзержинску было поручено организовать и провести всесоюзное совещание по карсту (1967 г.). В Дзержинске же в 1978 году проводился всесоюзный семинар на тему «Методика инженерных изысканий в карстовых районах». Неоднократно Александр Николаевич назначался членом оргкомитетов ряда совещаний по карсту в различных регионах страны. Он являлся членом Всесоюзной комиссии по карсту и спелеологии. Уже говорилось, что именно ему было поручено возглавлять советскую делегацию в Чехословакию по обмену опытом в исследовании карста. Ильин поддерживал связи с зарубежными карстоведами (Ф. Скрживанек в Чехословакии и Ф. Ройтер в Германии), печатал свои труды в Будапеште, Софии, Фрейбурге (Германия).
В конце 1988 года возраст Александра Николаевича вплотную приблизился к 70-ти годам. Он решил, что пора на пенсию. Но этот очарованный человек не был способен к праздному времяпрепровождению. Вплоть до мая 1991 года мы видим в его трудовой книжке краткие записи: «Зачислен временно на 2 месяца в карстовую лабораторию в должности главного технолога». Но и кроме любимой гидрогеологии у Ильина было дел по горло.
НА ОТДЫХЕ БЕЗ ОТДЫХА
Какие же это ещё дела? Алек¬сандр Николаевич из той катего¬рии людей, которые не только жад¬но впитывают в себя знания, но и, впитав их, испытывают нужду по¬делиться этим богатством с други¬ми людьми с другими людьми. Он был из породы просветителей. Поэтому он был находкой для общества «Знание» (было такое просветительское общество в Советском Союзе). Ильин там работал лектором, совмещая эту деятельность с многочисленными заботами в роли директора карстовой станции. Теперь – на пенсии – он смог уделить этому делу больше времени.
Издавна Ильин (ещё с липецких времён) не только занимался литературой, но считал себя обязанным руководить начинающими литераторами, неустанно пробивать их произведения в печать. Многих Дзержинских стихотворцев и прозаиков он, как говорится, поставил на крыло. Исключительно благодаря ему, были изданы коллективные сборники, посвящённые Победе. До конца жизни он оставался активнейшим членом литературного клуба «Русский огонёк».
Также ещё во время своей профессиональной деятельности Александр Николаевич возглавил Дзержинский комитет защиты мира. Боюсь, сегодня молодому читателю надо объяснить, что это такое. Начать придется издалека. В 1945 году союзные вооруженные силы СССР, Великобритании и США победоносно разгромили фашистскую Германию и милитаристскую Японию. Весной 1945 года казалось, что мир – это надолго. Но уже осенью 1946 года один из наших главных союзников – Уинстон Черчилль – в своей речи в Фултоне объявил, что главным, смертельным врагом «христианского цивилизованного Запада» является безбожный коммунистический режим Советского Союза. Это было началом «холодной» войны, которая в генеральных штабах планировалась как «горячая». Короче, в старушке Европе вновь запахло... Нет-нет, не порохом, а на сей раз – атомным пожарищем.
Учуяв этот смрадный запашок, виднейшие деятели науки, культуры и искусства всех континентов объединились для защиты мира на нашей планете. Так в 1949 году оформилось Всемирное движение сторонников мира. В разных странах были образованы комитеты защиты мира. Был такой комитет образован и в СССР. Ну, разумеется же, под идеологическим контролем КПСС. В разные годы в этом движении принимали активнейшее участие И. Эренбург, К. Симонов, А. Фадеев, Н. Тихонов.
Как и все в СССР, Советский комитет защиты мира был выстроен в четкую вертикаль: Советский КЗМ – Областной (краевой) КЗМ – Городской (районный Какие же это ещё дела? Александр Николаевич из той категории людей, которые не только жадно впитывают в себя знания, но и, впитав их, испытывают нужду поделиться этим богатством) КЗМ. Дзержинский комитет защиты мира долгие годы возглавлял Александр Николаевич Ильин. Он же входил в президиум Горьковского областного комитета.
Честно говоря, со временем эта организация выродилась в формально-бюрократическую структуру, собирающую взносы на собственное содержание. Да и как реально мог комитет защитить мир на земле? Всё это, однако, не относится к моему герою: он ко всякому делу относился с душой, твёрдой верой в нужность этого дела. Иначе он этим делом не стал бы заниматься.
НОВЫЕ ВРЕМЕНА
Александр Николаевич вырос и сложился как личность в социалистическую эпоху. Он был абсолютно советский человек. Он воевал за социалистическую Родину, был и оставался коммунистом не по партийной принадлежности, а по убеждению. Поэтому крах Советского Союза и КПСС воспринял тяжело и очень лично. Умный и образованный человек, он, конечно, не мог не видеть всех язв болячек рухнувшего строя. Ну, были, говорил, ошибки, кое-где – и преступления. Но ведь какую войну выиграли, какую промышленность создали, какие города воздвигли! А нынешние? Что они сделали для страны, для простого человека? Мы ведь до сих пор лечимся в советских больницах, учимся в советских школах, ездим в советских троллейбусах и трамваях. Пока ещё ездим...
Автор этих строк далеко не коммунист и вовсе не ностальгирует по ушедшим временам. Но, согласитесь, трудно же спорить с моим героем. За 20 лет так называемых реформ можно же было хоть что-нибудь создать. Ну, ладно – не создать, но зачем же разрушать уже созданное до вас? А ведь крушат и крушат. И бьют кувалдами по самому больному и дорогому. Посмотрите, во что превращен дворец «Корунд», кинотеатр «Родина», иные детские садики. Старый – неоклассический – центр города ветшает, осыпается, обрушается. На дом со шпилем страшно глядеть...
Неравнодушному Александру Николаевичу было больно наблюдать бесхозяйственность и запустение там, где когда-то все было ладно и красиво. И всё-таки этот красивый белоголовый человек не озлобился, как многие представители его славного поколения. Его живые молодые глаза – глаза очарованного жизнью человека – до конца не устали удивляться и вглядываться с интересом в наш быстро меняющийся мятущийся мир. Долгая у Александра Николаевича получилась жизнь. Сколько же воды утекло из его любимой Волги за 85 лет?! Скольких и кого унесла она в небытие. И, наконец, унесла и его самого...
ПЕЧАЛЬНОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
Этот очерк был задуман и написан при жизни моего героя. Он видел этот текст, внёс в него множество поправок, и они максимально учтены в окончательном варианте. Но Александр Николе ушёл из жизни, не успев увидеть очерк напечатанным. А автору, писавшему о человеке, очарованном жизнью и полном интересом к ней, пришлось вновь редактировать свой опус, вымарывая из него настоящее время, и с великой печалью вводить в него время прошедшее. Трудно говорить об этом красивом человеке – БЫЛ. Но мне хочется для самого себя уяснить вопрос о том, кем он НЕ БЫЛ.
Есть у нас в городе звание «Почётный гражданин Дзержинска». Немало достойных людей носят это звание. Но мне трудно назвать жителя Дзержинска, более достойного этого звания, чем Александр Николаевич Ильин. След, оставшийся от него в истории Дзержинска, неизгладим. Но Александр Николаевич НЕ БЫЛ удостоен. Почему? Ответа я не знаю. Возможно, ответа не знают даже те, от кого зависит присуждение этого звания. Впрочем, в стране, где даже Владимир Высоцкий не был де юре народным артистом, оставаясь им сполна де факто, возможно всё. Для меня лично Александр Николаевич Ильин навсегда останется одним из самых почётных граждан моего города.
И. ФЕЛЬДШТЕЙН.
«Дзержинец». 04.12.2004 и 07.12.2004