Проактивный Ерёма, послушный Фома
переехали нас – шах и мат.
Где глядит с любопытством на лето зима,
доживает свой век неформат.
А вокруг ежедневная сказка из снов
и стрекочет поэт-оптимист,
я бреду с полным ртом окровавленных слов
в красоте, пожирающей мир.
Переевший Ерёма и пьяный Фома,
мелкой змейкой струится уют,
из квартирных могил голосит неформат:
«Снова наших архаровцы бьют!»
От лопаты большой и большого ума
я молчу, наглотавшись земли,
но гораздо умней, чем нарядный формат,
мой скептический друг нафталин.
Не подавши руки, он мне машет рукой:
«Полусонный лемур – мой тотем,
я родился и вырос хороший такой,
чтоб ни с этим не быть и ни с тем».