1
Играет ветерок — власами дон Кихота,
Топорщится едва — седая борода...
Да, что ни говори, проклятая работа —
Неспешно поспешать неведомо куда.
Уверенно трусит возлюбленная кляча,
Успевшая истлеть — под рыцарским седлом;
Тревожны небеса, и, слез уже не пряча,
Пролиться норовят — горячим серебром.
Постылая земля закончится однажды,
И кляча ступит на... преласковую синь,
А может, черноту... не утоливший жажды,
О, распоследний дон, надежды не отринь,
Вторгаясь в небеса, что помнят вздох твой каждый,
И помнят, и хранят... о Господи, аминь.
2
Заждалась чудака — красотка Дульсинея,
Что, вглядываясь вдаль, мечтает о любви...
«Не ржет ли Россинант?» — прислушалась, краснея,
Негаснущий огонь — бежит в ее крови.
И даже седина — красотку не смущает:
Улыбкою свело — ее беззубый рот...
И в зеркале она — морщинки подсчитает
И, новую найдя, тихонечко вздохнет.
О, где же дон Кихот? — она заждалась, право...
Вдали же — пеленой извечные дожди,
Но подвиги его и рыцарская слава,
И вечная любовь, — конечно, впереди,
Качаются в седле... сомнения — отрава:
Да, близок Судный День, а ты — наплюй и жди.
3
Все треплется она, грозя ему — косою,
Кого не устрашит — тяжелая коса?
Кихоту надоесть успела — болтовнею,
Когда же замолчит... Святые Небеса,
За что ему терпеть — проклятую старуху,
Что рядом семенит? — в глазницах — пустота...
Да, женщине нельзя — отвесить оплеуху,
Но что ж она совсем не закрывает рта?
Суставами хрустит и давится словами,
Расписывая, ах, божественный покой:
Ни губ, ни языка, а треплется часами,
Уж лучше бы — вовсю работала косой...
Но послана она — едва ли Небесами:
Кихота наказать — болтушкою такой?!
4
В звенящей синеве удержится едва ли...
Болтаться у земли — какая чепуха,
Но крылья у него — изрядно полиняли,
И сыплется из них — какая-то труха.
С тоскою в синеву уставился, робея
И дальней синевы, и жалкого себя:
«Когда бы я посмел, просил бы о себе я,
Святую синеву единственно любя,
Но я не смею, нет...» — назначила природа
Себя не вспоминать, заботясь о другом,
И ангел сохранит — несчастного Кихота,
Которого — во сне — касается крылом.
Кихот же — крепко спит до самого восхода
И лыбится еще, объятый сладким сном...
5
Ржавеют небеса, и звезды проржавели,
Наверное, насквозь, — и сыплется небес
Холодный ржавый дождь... Кихот стремился к цели,
Но, судя по всему, утратил интерес
К служению — одной — прекрасной Дульсинее,
Уставился в зенит, и ржавая вода
Стекает по лицу и по усохшей шее,
А в ржавых небесах — последняя звезда,
Еще не заржавев, с торжественным сияньем
С Кихотом, как всегда, соседствует — в пути...
Не двигаясь, застыл — с нелепым обожаньем:
Последняя звезда, — и молится: «Прости», —
И тянется на свет — ржавеющим сознаньем,
И просит — об одном: «Пожалуйста, свети».
6
Увы, тяжелый взгляд внимательного Бога
Кихот не ощутил — у жизни на краю...
Ведет его — за край — последняя дорога?
А может, затянуть — последнюю, свою,
Торжественную песнь — как вызов безразличью
Вобравшего весь свет всесильного Творца?
Улыбка не всегда идет его обличью,
Но чувствовать тоску — от близости конца?
И рявкнул дон Кихот: «Конца не принимаю!!» —
Заржавленным мечом — грозится небесам:
«И в Ад я не спешил, и не стремился к Раю», —
Но Бог благоволит — сверкающим глазам,
Кихота Он позвал — к единственному краю,
И дальше поведет, гораздо дальше, — сам.
7
Отчаянный наглец корячится на кляче,
Приветствуя его — с копьем наперевес,
И взор его — горит: соперник, не иначе...
Собою воплотил — веление небес?
Коня к нему послать — отчаянным галопом;
Сверкает острие — тяжелого копья:
«Ты выказал себя — последним остолопом,
И в солнечную пыль тебя повергну я».
Нацеленное в грудь, копье, опережая —
И собственную тень, стремительно летит,
И воздух, и саму реальность рас-се-кая...
Все ближе... дон Кихот от ярости кричит,
В сопернике — себя, себя же узнавая,
Испытывая — ах, неимоверный стыд...
etc. etc.