Мне стал приятен чёрный цвет
И строгость в линиях одежды,
И пусть внушают мне невежды,
Что, мол, мрачнее цвета нет!
Они неправы … Им забавы
Сильней припали до души.
Под стать им в пёстрое рядиться,
Играть, плясать и веселиться,
И строгость в нравах заглушить.
Клобук, монашеское платье…
Что есть приятнее для глаз?
Ужель угарные объятья
Молитв полезнее для нас?
И строгость иноческих правил
Ужель сомненью подлежит?
Не инок ли тебя наставил
На то, к чему душа лежит,
Когда ты в этом так нуждался,
Когда в сомненьях разум был,
Когда ты болью исстрадался?
О, всё ты быстро позабыл!
Что проку в пёстрых мини-юбках?
Они глаза отягощают
И кровью взор твой застилают,
Что задержался на «голубках»,
Коль можно мне их так назвать –
С иронией, само собой.
Не лучше ль им … по юбке дать
Для пользы твёрдою рукой?
О, нет! Мамаши наряжают
Заботливо своих девиц!
Пускай-де, мол, парней прельщают:
Чем выше юбка, - свадьба близ!
Скорее сплавить надо дочку,
Чтоб в девках, мол, не засиделась!
Ну, переспит там с кем-то ночку:
Глядишь, - и парню пригляделась!
Вот здесь и кроется вся проза
Всей жизни нашей непутёвой.
Она ж привыкнет так, заноза,
Прельщать и раз, и два, и снова!
Пока не скатится в болото
Разгульной страсти и разврата,
Не сохранив и доли сотой,
Что в теле женском было свято!
Не понимают те мамаши,
Что дочек сами в грязь толкают.
Не всё, что кажется им краше,
На деле пользу представляет.
Ещё мне близок белый цвет.
Он – как бы солнца воплощенье,
И оставляет в жизни след,
Как будто в тайну посвященье.
Но он не каждому идёт, -
В виду имею облаченье.
Носить его достоин тот,
Чья жизнь под стать его свеченью.
Но коль она в тонах всех тёмных,
То и одежда ей под стать
Должна твой разум угнетённым,
Хоть для приличия, держать.
Мне ж полюбился чёрный цвет
И строгость в линиях одежды.
И пусть внушают мне невежды,
Что, мол, мрачнее цвета нет!
Клобук, монашеское платье…
Что есть приятнее для глаз!
Недавно стал то понимать я…
А пестрота – душе соблазн!
27.07.1999 г.