Лицом лечу к небесной сини,
Будто меня возносят на троне.
Но я погряз глубоко в этой трясине,
Где даже моя гордость обо мне не вспомнит.
Для тех, кто не мог разгореться,
Будто красное, яркое пламя.
Советовали быстрее приглядеться,
К душевному синему знамени.
Но это лишь для сильнейших,
Кто не падает лицом в болото.
Это для вдаль ушедших,
Кого не грызет совесть и забота.
Но это не для моего сердца,
Которое встало на месте плотно.
Я никогда не боялся огня и смерти,
Но боюсь стать в мире графоманом порочным.
То грязь на лице, то улыбка до ушей,
То возвожу себя в лицей, то говорю, что всех сильней.
Я так и не понял того, чего хочу достигнуть:
Музы бесстрастной, нескончаемой, иль в болоте сгинуть.
И напишут мое имя на скалах,
И по воде, где каждый плавал
Будет лежать на воде мое знамя
О том, что музу потушил словно пламя.
Я не могу до сих пор найти покой и удовлетворение,
Лишь боль, мрак и страх кругом - сплошное забвение.
Я то ввысь поднимаюсь,
То падаю вниз лицом.
Я так сильно стараюсь,
Что потерял свой истинный дом.
Медленно, но верно каюсь,
И иду далее уничтожать свой
Мир, где обо мне начертана память.
Гарнизон будет сломлен,
Там будет истинный дворец.
Эпитафия ли в этом слове,
Или уже был конец?
Найти себя, в поисках совершенства,
Я истратил покой и мир в своей строчке.
Но найти ли мне в этом доме место?
Где развалины, глыбы и кочки.
В том ли мой смысл, чтобы пребывать
В состоянии упавшего ангела.
Моя миссия ли в том, чтобы свое место не забывать:
Мораль, сияние святынь и правила.
То густо мраком в душевном дворце,
То пусто в этом мрачном крыльце.
Приветствуй меня, мое противоречие,
Надеюсь, оно меня с теплом встретит.