я запинаюсь на ритмах заезженной песни,
когда под ногами скрипит человечья слякоть.
так жжется на коже под слоем одежды крестик,
что тянет то ржать во весь голос, то тихо плакать.
слова давно перестали хранить сытый смысл,
все больше - голодно-урчащая ересь
в степени "ноль" для всех отпущенных временем чисел
дает единицу, которой даже я не доверюсь.
мне одиноко, как одинокой рыбе, что бьется в тазу на нерест,
инстинкты тянут, но только толку с них никакого,
и жжется крестик на коже, в ушах беспокойный шелест
теряющих крылья ангелов, старого и молодого.
задвинуты стулья, шаги не шаркают в коридорах,
в столовых приборах заветрился поздний ужин,
все толще и ярче становятся примиренья и ссоры,
а мир в календарных листках все прозрачней и уже.
становятся в ряд непременно идущие на Голгофу,
и звуки хвалебных маршей штыками их гонят в спины,
и жжется крестик на коже, предчувствуя катастрофу,
но я запинаясь, валюсь, такой невозможный и сильный,
а мимо идут, и идут, и идут ненавидящей вереницей
чужие сердца... я смотрю в предрассветное небо.
ты забери меня за собой, моя добрая вещая птица,
ты забери меня... туда, где быль простирается в небыль..