Отпускаю, улетай.
Голубеют, голубеют
на востоке небеса!
Нет, ни в чём не упрекаю
я тебя – виновен сам.
Но не спорю, жаль до боли
наш убитый скукой рай.
Знаю, трудно жить в неволе -
отпускаю, улетай.
Знаю, что тоска загложет,
ворон чёрный заклюёт,
Ничего мне не поможет –
пройдёт время – заживёт.
Но не скоро, может годы,
мне в цепях обид ходить,
Не размоют память чары
новоявленной любви.
Ты в крови моей осталась,
в памяти, во снах, в бреду.
Я по памяти – по тропке
в наше прошлое иду.
День за днём переживал я
каждый миг, и каждый час;
Только так до дней последних
разлучить не смогут нас:
Ни предательское время,
ни уход твой, ни тоска,
Ни хохочущая пуля,
что моячит у виска,
И не редкие забавы
тела – страстью пропылать,
И не почести ни слава,
ничего – мне ли не знать.
Разрывая по живому –
я решил тебя спасти.
А обиды, злые боли
буду я в себе нести.
Груз тяжёлый – понимаю,
но хочу, чтоб у тебя
Всё сложилось по иному,
береги мой друг себя.
Не растрачивай напрасно
жар сердечка своего,
Коль почувствуешь лукавство -
ноги в руки и бегом.
Ложь как нож, бьёт прямо в сердце,
с этим я знаком поверь.
А обида – это страшно –
это дикий злобный зверь.
Обо мне не беспокойся -
я мужик и я смогу
Справиться с этой бедою.
В памяти я сберегу
Только то, что сердцу мило,
остальное всё сожгу.
Если будет петлю мылить
злая боль – то я сбегу.
В сад, где мы сбирали вишни
много лет тому назад.
Успокоюсь, отогреюсь
там у наших райских врат.
Не забыла? Не забыла!
Об одном прошу тебя:
Ты ко мне не возвращайся,
этим ты убьёшь меня.