Могут ли быть у изъянов моего характера исторические корни?
Общество, в котором я родился, возникло из переселенческого оптимизма начала двадцатого века, укоренилось на плодородной почве предгорий Джунгарского Алатау, по берегам горных рек Тентек, Лепсы, Капал, Каратал. Но потом прокатились кровавым катком большевики и атаман Анненков. Зверствам атамана мои земляки ещё сопротивлялись, но голод и репрессии тридцатых годов научили их смирению надолго. И мне передался страх перед неизбежной и всемогущей неразумной силой, которую нельзя называть злом.