я не грустен,
а только
устал
догорать
посреди
листопада
закатом.
провожая
рассеянным
взглядом
лиц
бесстрастных
кровавый
удар.
я хотел бы
сказать,
что люблю
обнажая
бутоны
расцветшего
сердца,
чтобы
только
больнее
обжечься
прикоснувшись
губами
к огню.
но молчу…
говорить
с каждым
днем
тяжелей
точно как
уходить
из объятий
квартиры
потому что
все чувства
остыли
к именам
дорогих
мне
людей.
я не помню их глаз,
оперения цвет –
- Божьих птиц
навсегда
улетающий
клин.
я сумел
наконец
остаться
один
не отравленный
ядом
излюбленных
черт.
не сожженный до тла,
но оживший в золе.
на спине
моей
крест,
я чужой - большинству.
я пришелец
случайный
в терновом
венце,
в отраженье
Иудой
цветя
на
суку.
в непривитом
саду
прокричат
топоры,
зачернеют
плоды
на усопших
ветвях.
мне
мерещатся
чаще
надгробий
горбы
и мигрень
распускается
маком
в висках.
не целует
пыльца
лепестков
моих
шелк.
не упомнит
трава
ровный
стебеля
стан.
я растение – убитое
тяжестью
ног.
я цветок –
- о котором
не плачет
земля.
закрываю глаза
когда
звезд
карнавал
собирает на небе мозаику сна.
я не умер,
а только
устал
рисовать
именины
конца.
разукрасивший
тропы
тоски
в бирюзовые
только
цвета.
я миную
нарыв
не угасшей
тоски,
снова
краскою
став
в акварели
венка.