Я любил рисковать одиноко,уехав в пустыню,
Как в затерянный мир, приезжая на плато Устюрт.
И с собою я брал Бахарденскую сладкую дыню,
Лошадей угостить, одичавших подальше, от юрт.
Проезжал я в степи, по поросшей ковылью равнине.
Любовался игрой, от свободы шальных скакунов.
Пил я горький отвар на привале душистой полыни.
Ощущенье свободы свое воспевать был готов.
Испытал я восторг от меня окружавших просторов,
И от чистых песков на которых так мягко лежать.
Даже радовал взгляд на ветвях паутины узоров,
Где пророс саксаул. Вообще, было сладко дышать.
Здесь я был далеко от людей и соблазнов порочных,
Городской суеты и любых повседневных проблем.
Было очень легко, находясь на барханах песочных,
Ни о чем не жалеть, не тревожиться больше ни чем.
Я любил находиться в далеких районах природы,
Где скрывался не раз от людских надоедливых глаз.
Приезжал в те места, где раскинув обширные воды,
Неразгаданной тайной притягивал Кара Богаз
И когда подъезжал я,где с моря шумящим проливом,
Устремлял к водопаду морскому бурлящий поток,
Я всегда останавливал путь в этом месте красивом,
Где из ванны сливался горячий родник в ручеек.
Кто-то ванну привез и поставил в степи накануне.
И горячий источник стекал в нее ржавой водой.
Я в нее залезал, и распаренный бегал к лагуне,
Где в прозрачную воду с разбега нырял головой.
Что в ста метрах источник от моря дивился и сам я.
В этом месте поселок большой был еще до войны.
В детстве в нем жила мать, а теперь не осталось и камня.
Рядом с морем Каспийским, в глухом уголке тишины.
Разводил я костер, где бурлящий поток водопада,
Разбивался с трех метров о тихую водную гладь.
А на берег к костру привлекать было раков мне надо.
И в морской их воде я варил в котелке. Благодать!
Пролетели года и осталось в далеком все прошлом.
И прошли навсегда безвозвратно порывы души.
Неужели теперь я всегда буду в мире жить пошлом?
Но подумал, не верь!Шансы есть еще, ты не спеши.