И этот вечер был моим, заполненный его глазами
и серый влажноватый дым, мешался с летними лесами.
И пылкость губ его звала и бледность губ моих манила,
и чайка белая пила с волны горящего прилива.
И ангел маленький в окне, припавший к серебристой флейте,
играл сонеты при луне, в зеленовато-сером шлейфе.
И солнце выплыло в рассвет, как розоватая подвязка
и буйство пылких кастаньет, утихло от дверного лязга.