он однажды ворвется и зазвенит стекло
из сокрытых страхов, невысказанных слов.
он ворвется внезапно и пнет сапогом ковёр:
я пришел не как друг, а как хитрый вор.
и взметнется в воздух душевная пыль и скорбь,
и попросишь бога: пожалуйста, смерть ускорь,
пожалуйста, боже, возьми моё сердце и раздави,
чтоб не писалось больше о боли и о любви.
и бог посмотрит с небес на головы твоей медь,
усмехнется в седую бороду: а ты ответь
на черта тебе это надо? я дал тетрадь.
и ты тихо ответишь: б***ь.
он ворвется, ведомый богом или чертом,
он порушит твоей жалкой души чертог,
а потом улыбнется: пожалуйста, не молчи,
так о ком это ты в своих стихах строчишь?
ты отмажешься, собирая осколки в банку, цепляя занозы
и зазвенит внутри, словно бубенцы упряжки Деда Мороза.
он ворвется однажды, тут я тебе обещаю,
и заранее проклинаю, и заранее всё прощаю.
и ты сядешь на пол, обхватишь голову и заплачешь:
пожалуйста, бог, ты когда мне за всё заплатишь?
бог улыбнется, смахнет слезинку, подует в душу:
ты проклинала меня, а я теперь все разрушу.
ingv.