Голова моя - погремушка.
Или колокол в ранний час?
Квазимодова черепушка,
рудники воспалённых глаз.
Грудь моя - бесконечная яма,
а спиной я постыдно горбат.
И смотрю на рассвет так упрямо,
словно это - последний закат.
Я - такое недоразуменье.
Но прислушайтесь, и принесёт
это утро вам - гулкое пенье,
это пение город спасёт.
Я пою, мне свободно и тяжко,
и пудовым стучу кулаком
я, вспоённый парижскою бражкой
и горгулий сухим молоком.