В ночном окне светила мне Звезда.
Я до утра спать с нею не ложился,
Чтоб не гнались в кошмарах поезда
За мной по рельсам, где я ног лишился.
В душе фундаментальный хулиган,
Я из шпаны собрал орлов ватагу.
Но поздно люди дёрнули стоп–кран,
Когда в вагоне я затеял драку.
Их было трое тёртых калачей –
И все мои птенцы по–разлетелись.
И из разжатых, на ходу, дверей
Я выскочил, как пробка, с левой в челюсть.
Мелькал мой луч сквозь чёрных туч стада.
Я у окна в ту осень простудился.
И ливнем, со стеклянного листа,
Моей Звезды надлунный образ смылся.
Я стал писать про мины и Афган,
Про духов и последнюю атаку.
Тайгу придумал, мишек и капкан.
Гангрену. Ампутацию. Общагу.
Растаял снег, но не взошла Звезда.
Моя Звезда... Нет, я не удивился.
Окрест окна пасла судьбы Узда,
И лезла в строки, чтоб я удавился!
Я сочинил самоубийства план.
Но смерть воспев, имел я жить отвагу.
Я рифмовал талантливый обман,
Переводя крик боли на бумагу.
О, вера в чудо, будь всегда чиста!
Я выполнил подъём с переворотом,
На культи встав с оконного креста.
И на секунду замер перед взлётом.
(алЕкса ватутИ)