*
Беды нет тяже, чем смерть сына,
а дня нет горше, чем похороны сына.
**
Нет слов,
они малы и жалки,
подранки
и кривлянье обезьянки,
это горе,
раз.
Хрипит осипшая и молится душа,
не может осознать беду
и это горе,
два.
Нет оправданий –
никому,
эмоции лишают разум мыслей,
это горе,
три.
А на кресте могилы сына,
распятая родителей любовь –
неисчислимо горе.
Какие хошь имей потуги и мозги,
ничтожно мал язык –
карикатура жизни.
В любви из слов хмельной восторг,
а в горе я словами плакал,
растекался.
О, как бедны на чувства языки,
слова,
то урагана мощь,
то штиля козни,
я тыщу раз
слова слагал,
над жизнью измывался,
но в горе сник
и сдался.
Язык хорош,
и исторгает благости любви
в чарующие сласти
ласкающим фонтаном счастья,
где в изобилии восторги страсти.
Язык пригож,
но протекает похоть–
грязь низменной напасти
струёю липкой злости,
без совести,
под интересы алчной власти.
Для злобы и обмана,
хвалы и клеветы,
любви и жизни разговора,
для развлечения и поучения,
тоски и горя,
обиды и лести уговора,
о всяком и от всякого
богатством языка по капельке,
по нитке,
коль не забыта совесть
и свободен ум
и есть извилины в избытке.
А всё
и враз,
будь и таланта лиры глубина
и ширь просторов моря,
признание,
регалии и слава,
а сил достаточно,
чтоб сдвинуть горы,
но не способно слово нащупать дно
у пропасти родительского горя.
Даст жизнь Бог,
заглушит боль не слово,
а любовь
и прожитые годы.
Любовь длиною в жизнь,
возносит слово,
как наслаждения момент,
а в горе слово замолкает,
замирает,
скукожилось
и тихо-тихо мрёт.
А после похорон граница –
жизнь сына,
утрачен главный компонент.
Словами горю не поможешь,
истерика души
наружу в чувствах прёт.
Рыдает,
бродившая по памяти любовь
бездонным горем похорон,
не убежать –
не спрятаться,
раздавленным карабкаться,
пугать ворон.
Утрачен смысл жизни,
по бездорожью и без цели,
потерянным ползти.
Слова ж способны смыслом
кувыркаться в СМИ
и «желтизной» трясти.
***
Нет слов, они малы и жалки, подранки и кривлянье обезьянки, это горе, раз.
Хрипит осипшая и молится душа, не может осознать беду и это горе, два.
Нет оправданий – никому, эмоции лишают разум мыслей, это горе, три.
А на кресте могилы сына, распятая родителей любовь – неисчислимо горе.
Какие хошь имей потуги и мозги, ничтожно мал язык – карикатура жизни.
В любви из слов хмельной восторг, а в горе я словами плакал, растекался.
О, как бедны на чувства языки, слова, то урагана мощь, то штиля козни,
я тыщу раз слова слагал, над жизнью измывался, но в горе сник и сдался.
Язык хорош и исторгает благости, любви чарующие сласти
ласкающим фонтаном счастья, где в изобилии восторги страсти.
Язык пригож, но протекает похоть – грязь низменной напасти
струёю липкой злости, без совести, под интересы алчной власти.
Для злобы и обмана, хвалы и клеветы, любви и жизни разговора,
для развлечения и поучения, тоски и горя, обиды и лести уговора,
о всяком и от всякого, богатством языка по капельке, по нитке,
коль не забыта совесть и свободен ум, и есть извилины в избытке.
А всё, и враз, будь и таланта лиры глубина и ширь просторов моря,
признание, регалии и слава, а сил достаточно, чтоб сдвинуть горы,
но не способно слово нащупать дно у пропасти родительского горя.
Даст жизнь Бог, заглушит боль не слово, а любовь и прожитые годы.
Любовь длиною в жизнь, возносит слово, как наслаждения момент,
а в горе слово замолкает, замирает, скукожилось и тихо-тихо мрёт.
А после похорон граница – жизнь сына, утрачен главный компонент.
Словами горю не поможешь, истерика души наружу в чувствах прёт.
Рыдает, бродившая по памяти любовь бездонным горем похорон,
не убежать – не спрятаться, раздавленным карабкаться, пугать ворон.
Утрачен смысл жизни, по бездорожью и без цели, потерянным ползти,
слова ж способны смыслом кувыркаться в СМИ и «желтизной» трясти.
*****
октябрь 2018 - 15.01.2019г.
(А)