***
Мертворождённый крик, иносказаний муки,
Бормочущий позор, косноязычья бред,
Коверкает язык, выкручивает руки,
И освящает тьму чужим сияньем бед.
Везде настала ночь, и звезды смотрят слепо,
Незримого Творца не узнавая лик,
И прогоняет прочь пустой подстрочник неба
Обветренной земли замёрзший черновик.
Гора, тебя подняв, стоит на том же месте,
Где на камнях растёт широкий, крепкий ствол,
Дыханье задержав, не ожидаешь вести,
И гирей голова уже легла на стол.
Но речь твою затмив, врывается другая,
Ты, выбросив словарь, торопишься за ней,
Звучанье ухватив, проснувшись, как Исайя,
Рыдаешь в тишине, в пустыне меж огней.
Неслыханная боль тобою овладеет,
Как будто миром всем беременна душа,
Как мёд, глотает соль и стонет и немеет,
Под тяжестью земной от ужаса дрожа.
Корявая строка преображает шепот
Сквозь черноту страниц, исписанных дотла,
В звенящую тоску, в глухой орлиный клекот,
И ты почти летишь, не чувствуя крыла.