Макурин Денис
Я вам честно скажу: в девять лет жизнь и без того не сахар, а тут ещё уроки учить задают.
В феврале я посчитал, сколько нам ещё учиться осталось. Оказалось, до летних каникул целых три месяца. Три месяца в школу ходить надо, представляете? И как их пережить, я не знал, потому что сил учиться – совсем не было. В этой школе каждый день то задачку решить надо, то стих выучить, то ещё что-то. А где же силы взять на всё это? Я тогда подумал: «Может, нам с Вовкой в армию пора, мы ведь с ним за год прилично подросли. Шутка ли, на пять сантиметров. Нас, с таким-то ростом, запросто в разведчики возьмут или лётчиками, а может, и вовсе на границу. Только у нас собаки нет. Один Шарик во дворе бегает, но он бестолковый какой-то, команды не понимает. Ему кричишь: «Шарик! Сидеть!» – а он бегать начинает и лаять. Ему кричишь: «Шарик! Лежать!» – а он хвостом машет и скачет, как заяц. Дурень, а не псина, такому только склад разрешат сторожить. А на границе умная собака нужна».
И вот, мы как-то в среду, после школы, сидели с Вовкой у меня в комнате и читали учебник по литературе. Читали-читали, читали-читали – у меня даже пот пошёл, и палец заболел – тот, которым я по строчкам водил. И я говорю: «Ну, всё! Хватит! Я уже три страницы прочитал! Вот, даже палец до костей истёр». А Вовка говорит: «Покажи!» Посмотрел и заявляет: «Да нет! Не до костей ещё! Вот у меня другое дело – у меня от чтения язык онемел! Смотри. Э-е-е…» И он вывалил свою лопату. Я говорю: «Здорово!» А он: «Это же надо, сколько нам читать приходится. Мы с такой скоростью уже к пятому классу все книжки перечитаем». Я говорю: «Ага! И газеты тоже». «Всё-таки ты прав, Мишка, на сегодня знаний и так много». «Мы уже, вон, сколько прочитали, до потолка будет!» – добавил Вовка. А я даже обрадовался, что у меня друг такой есть, у нас с ним всегда мысли сходятся.
В общем, закрыли мы книги, отложили их в сторонку, я говорю: «Давай лучше в войну играть, солдатиками». Вовка, говорит: «Угу, давай, тащи их скорее сюда!»
Я достал коробку, высыпал из неё солдатиков и кричу: «Чур, я за «наших»!» Потому что я люблю за «наших» играть, у меня за «наших» как-то лучше получается, а ещё, потому что солдатики мои.
Ну, а Вовке, значит, фашисты достались. И вот, расставили мы наше войско на полу, я с одной стороны комнаты, а Вовка – с другой. Ещё у меня был железный танк и пушка. Танк был советский, с красной звездой на башне, и я оставил его себе, а пушку отдал Вовке. Мне её было совсем не жалко, разве что самую малость. Но надо было делиться с Вовкой техникой, иначе бы он обиделся. К тому же пушка была сломана. Она когда-то стреляла маленькими пульками, но одна из них застряла в дуле, а ещё пушка была без колеса и, если честно, я уже даже не помнил, в каком бою оно отломилось.
Через минуту солдатики были расставлены, орудия заряжены, и «наши» ринулись в наступление. Мой танк впереди, а солдаты за ним. Солдаты идут в бой, а возле них пули свистят и взрывы: «Бах! Дыдыщ! Тра-та-та!» Мой танк стреляет, строчит пулемёт, и тут, в самый разгар боя, ранили «нашего» командира в руку. А он всё равно орёт: «Ураааа!»
И все солдаты бегут за ним, и стреляют на ходу, и тоже кричат: «Урааа!»
А фашисты с другой стороны, падают, как подкошенные, и пушку у них заклинило.
Становится ясно, что победа будет наша!
Вдруг Вовка говорит: «Скучно».
А я говорю: «Как же скучно, тут «наши», там фашисты».
Вовка говорит: «Конечно, скучно! Я уже наперёд всё знаю. Мы с тобой сто раз так играли, и понятно, что твои – «наши» – моих победят. Тем более, у твоих – «наших» – танк, а у меня только пушка, и та не стреляет! Эх, вот бы взаправду в армию пойти! Мишка, ты как?»
«Я согласный! Солдатом быть – здорово! Там и каша солдатская с тушёнкой, и гильз можно набрать полные карманы. И солдатский ремень у тебя, с блестящей бляхой.
«Вот и я про то! Представляешь, солдатская форма на мне, а на ней погоны и значки разные, и каска у меня, и сапоги на солнце блестят, а в руках автомат – настоящий. И я марширую сначала вперёд: «Раз, два! - И Вовка начал маршировать по комнате.
– А потом назад: «Раз, два!» А потом просто так марширую: Раз, два, три! И тут ко мне старшина подходит, и как заорёт: «Хорошо маршируешь, солдат! Как звать?!» А я: «Рядовой Вовка звать!» А старшина руку под козырёк: «Назначаю тебе два наряда вне очереди, рядовой Вовка! Раз, два!» А я ору: «Есть, два наряда! Разрешите идти!» А старшина: «Разрешаю! Идите!» И я марширую в солдатскую столовую, картошку чистить – три ведра: Раз, два! Раз, два! Раз, два, три! – Ну, как? Здорово?»
«Ага! Здорово. Я тоже хочу два наряда, да ещё и без очереди».
«Э-э-э! Ишь, размечтался! Эти два наряда заслужить надо, их, кому попало, не дают, мне Санька рассказывал, у него старший брат служит».
Я говорю: «Вот, Вовка, все служат. Одни мы с тобой время на тетрадки да на учебники тратим. Пора и нам в армию! Я ещё утром хотел тебе предложить. Надо нам в разведчики пойти, на Кубу! Идём скорее вещи собирать!»
А Вовка: «На Кубу, так на Кубу. Давно пора». И мы пошли. То есть Вовка к себе домой пошёл, а я никуда не пошёл, я прямо тут остался, вещи складывать. И я полный рюкзак успел собрать, пока мама с работы не пришла. Само собой, я всё взял. Всё, что может пригодиться разведчику на службе: кружку, миску, ложку – для еды, альбом и краски – чтобы карты рисовать. Ещё – бельевую верёвку с балкона – мало ли, «языка» брать – пойдём, и его вязать придётся? Ещё я новую рубашку и тёплые носки взял, потому что мы с Вовкой договорились, что целый год служить будем. Загрузил полкило конфет, чтобы в пути подкрепиться, кто её знает, где она, эта Куба, может, до неё целый день добираться придётся. Потом я решил записку родителям оставить, чтобы не волновались: «Всё нормально, уехал служить на Кубу. Ваш сын, разведчик Миша». Но не успел, мама с работы вернулась. И я решил: так скажу, без записки. И сказал: «Мам, ты только не волнуйся. Мы с Вовкой решили в армию пойти. В разведку и пограничниками ещё. Будем границы защищать земли русской. И в разведку ходить, «языка» брать».
Мама, как про разведку услышала, удивилась, конечно, но не очень сильно, а чему удивляться-то, я у неё уже большой, понимать надо. Потом она прямо тут же в коридоре присела, руки на колени положила и спокойным голосом кричать начала: «Нет, вы меня точно в гроб вгоните! Вот что ты опять выдумал, а?! Ну, какая ещё разведка?! А в школу кто ходить будет?»
А я говорю: «Ну, мам. Я же три года в школу хожу и всё выучил. Школа – это очень долго, нам ведь там ещё восемь лет учиться! А потом экзамены и институт. Полжизни уйдёт на это. А мы с Вовкой уже всё решили и договорились, что сначала на Кубу, потом два наряда и картошку чистить».
А мама, как про Кубу и два наряда вне очереди услышала, сразу же перестала кричать. Вместо этого она простым голосом стала спрашивать: «Миша, какая ещё картошка? Может, у тебя повышенная температура? А ну, подойди-ка ко мне». И я подошёл, а мама положила мне руку на лоб. А потом продолжила: «Нет, температура нормальная. Миша, ну что с тобой происходит? Ты совсем себя не контролируешь! Твои действия переходят всякие границы!»
А я: «Ну, мама! Я свои действия контролирую – это они сами хулиганят! А границы потому и переходят, что их стеречь некому. Мы же с Вовкой то в школе, то дома, уроки учим».
Мама сказала: «Нравится чистить картошку? Тогда помоги мне с ужином. А потом я проверю, как ты уроки сделал. И чтобы ни о какой Кубе я больше не слышала».
В общем, мама совсем расстроилась из-за моего поведения. Тогда я решил, что буду и дальше учиться, чего уж там – не так-то и трудно! А армия и Куба никуда не денутся, подождут ещё пару лет. И мы вместе с мамой пошли на кухню картошку чистить.
Вовке тоже сказали, что нос не дорос. И мы по-прежнему в школу ходим. А сегодня наши девочки всех ребят в классе с Днём защитника Отечества поздравляли. И нас с Вовкой, конечно, тоже. Только нам от этого как-то грустно сделалось. И мы молча смотрели в окно, где кружил белый снег, и думали каждый о своём: я – о разведчиках и Кубе, а Вовка о двух нарядах вне очереди и, наверное, о своём коротком носе тоже.