Печальный свет притягивает взгляд
медовостью всенощного молчанья,
с фонарным светом ветки говорят
на языке блажного одичанья,
блаженного,
им дела вовсе нет
до чьих-то взглядов,
корневеют в стыни,
собою распиная жёлтый цвет
искусственного света...
Как в пустыне
куст, агнца подносящий Аврааму,
мой карагач стожилен, грациозен,
фонарь над ветками его -
очей отрада,
души моей над строчкой торжество...
Орнамент веток
не уступит розе,
известной по Саади и Хайяму,
в очаровании...
Классического лада
мотив плывёт по венам издалёка,
и ночь январская в юго-восточном Казахстане
не кажется, как день его, жестокой,
достаточно мне фонаря и дерева для выживания
способности гортани
быть горном, плавящим режим чугунный ада
наземного, безумия на грани...