холод дикий нас похоронно куёт,
едем мы в этой безликой псарне..
я надеваю, как ангел, небесный свод,
но ты душу закинул камнями...
невзрачно, не знойно, не яро
посмотри на меня глаза краем.
ты же помнишь легенду о Ларре —
так вот, я такой же, но ранен.
ты целое мудрое племя,
я изгнанный с рая странник.
отчего же ты топишь семя,
которое бережно круглый год выращивал?
нет, всё ушло, уже больше нет,
мне надо привыкнуть к страдательским меркам.
я видел тебя в фонаре,
но лампочка эта быстро блекнет.
нет, мне не справиться...
нет-нет, то есть я всё смогу!
от боли грудной в замешательстве
я больше к тебе не приду.
пускай много грядёт перемен куцых
и войн высших умов,
но самая главная революция
в сердце случится со мной.
я мало видел кругом поэтов,
а художников разный сорт и край,
но отдававшихся своему делу
и от усталости с пОтом в руках...
не было! лишь блистательные обложки,
лишь улыбочки глупым слоям населенья,
а я не такой де тоже?
не вхожу я в гниющее поколение!
говорят, что поэт идеалов ищет внутри и снаружи,
о себе поёт - всё равно, что о боге,
будто пламя он посреди колкой стужи,
ну а я говорю о тебе только...
ты же даже не взглянешь, сидя в одном салоне,
а когда-то дарил поцелуи горячие,
всё проходит, но кроме боли
и терзаний ночных тем паче...
отпускаю тебя в тыщный раз;
отпускаю, лети, голубок!
нам с тобой не пойти уже никогда
смиренно, доверчиво, бок о бок.
я даже умею жить без тебя практически,
но стал я поэт без поэзии,
а всё оттого, что твои свечечки
из года в год мне будут полезны.
не застави меня потухать, дорогуша!..
мы глаза, чтоб не видеть друг друга.
уходи ты к земным на сушу,
а я по морям мчаться буду.