Как часто вы видите небо, когда идете по улице?
Шумит карандаш, оставляя полосы.
На меня взглянешь – увидишь поросль
Волос, пару глаз и усталый вид.
А может быть, я – друид
В залежах Стоунхенджа.
Поэтому на побережье
По привычке ищу огромные камни,
Называю их изваяниями
И обращаюсь к Богу.
Вас прошу не смотреть на дорогу,
А поднимать глаза.
И это не я сказал.
Я виноват в ситуации, где не виноват никто.
Когда из аргументов – один лишь вопль
Подкорковый меж мозговых долей, стоит
Пересмотреть выводы, пересчитать мозоли,
Добиться того, чтобы ран под солью
Не было, растереть маслом шрамы.
Тогда монолог кошмарный
Растворится в небытии,
Встретив дурного зрителя,
Кто не рад его присказкам.
И лучше построить храм,
Где никто не безгрешен, окромя
Его Самого, да и то – не факт.
Он любил мягкие игрушки и никогда их не называл.
- Прозвучит на моей эпитафии.
Я ждал, когда они заговорят со мной
И назовутся сами.
Им на уши шептал призывания,
При них говорил признания и молился.
В них жили духи-птицы,
Сердечно принятые и обласканные.
Мы с ними творили сказку,
Поэтому не сжигайте и не выбрасывайте,
А раздайте детям. Какой-то мальчик
Сумеет услышать
(Возможно, тот, кто уже не дышит).
Лежачий полицейский меня арестовал.
Тем летом я часто шлялся по горизонтали.
Видимо, шагами не очень правильными
Нарезал маршрут:
Высвободившись из пут
Реальности, смутил параллельную,
То есть перпендикулярную, так вернее.
Плавая по асфальту наперегонки с котами,
С табунами зебр прерии пробегая,
В дисках машин подкручивая винты,
Я чувствовал, что един
С этим городом.
Можете тоже попробовать.
Люди радушно скалятся, встречая своих знакомых.
Я наблюдал метаморфозы в метро.
Вот стоит человек, своих – никого,
Всматривается в пол и технику,
Весь из себя человехонький.
Вдруг – словно свет из души:
Кто-то к нему спешит.
Объятия распростертые и оскал,
Кто-то что-то кому-то сказал,
И уже вдвоем – во все тридцать два,
Подземный эдакий ритуал.
Наверное, из животных – единственный,
Чей оскал не пугает близкого.
Погадай мне на картах соседних стран.
- Куда мы поедем, будучи
Слитыми, как темное небо с тучами.
Расскажи о любви, как бы мог Всевышний,
Проведи меня в ночь по крышам,
Сохрани все мои стихи – поиграем,
Самолетики с высоты запуская.
Люби: я буду любить в ответ,
И наш диалог согреет основы лет.
Я буду чистить тебе мандарины, отдам
Самую вкусную часть бутерброда. Та
Заграница, какая притянет сердце,
Будет встречена с приоткрытой дверцей.
Мои зрачки шире твоего кругозора.
Серьезно, я проливаю на лицо тебе чай,
А ты не шевелишься, будто бы невзначай
Отвлекся на мимо летящую ведьму,
А потом привередливо
Будешь жаловаться на жизнь.
Тебе – распускающиеся лепестки,
Ты – головой в бочку – бум,
Тебе – чудо, как рыбу стресс раздул,
Ты – в затылок себе же дуешь.
А потом искренне негодуешь,
Дескать, покажите мне чудеса такому
Исключительному – да вот оно
(Ты)!
Пропусти пару бокалов, а лучше – бабушку.
Ей тяжело стоять.
Когда-то и ты будешь давно уже зять,
Когда-то забудешь, чему учился,
И больше не притворишься птицей,
Парящей над самолетом (что в руке)
Или над кораблем в реке, –
Здорово быть альбатросом… не думаешь?
Ты уже ни о чем не думаешь,
Кроме того, чем наполнить брюшко,
Чей голос слаще ласкает ушки
И как же дети глупы, не учатся.
Валяй, говори им свое напутствие.
Виноградный и трюфельный чай – выбирай.
Мне давно восемнадцать плюс,
Но я этим почти не пользуюсь. Мотаю на ус
Строчки из книг, добавляю слезы,
Вывожу на цифровую бумагу прозу,
Наливаю тебе кипяток.
Наш кровоток –
Это не навсегда, как ты его используешь?
Пустишь на волю, может быть?
А ему оно надо? Он жив в тебе,
Ты жива с ним, и таков завет.
Зачем раньше времени… впрочем, дело твое.
Выбирай чай и, держи, приложи к ранам лед.
Тень двигалась. А я – нет.
Поезда мчались. А я стоял.
Я смотрел в небо, пока причал
Отваливался и уплывал
Вдаль.
На самом деле я – океан,
А вы видите только экран
С фильмом про воду.
Я вас не виню: таков мир суровый
Большинства человеческих чад.
Я стоял, пока мой причал
Съезжал.
Тень не двигалась. Но я –
Да.
Keihne.
24-25.01.19