«Уйди, – сказал мне брат, –
Уйди, откель пришел!..»
Обидевшись "на смерть",
Решил я сделать это...
Я лёг и сон нагнал. Во сне явилась мать.
Приказу моему она не подчинилась.
Тогда, толкнув её, прижал её к постели,
Раздвинув ноги ей, засунул нос и лоб;
Гримас её лица не наблюдал, не слушал крики боли,
Вдохнул поглубже я и сунул всю главу...
Упрямо лез, а стенки раздавались.
Вот шея уж внутри... Застрял плечами,
И торкался, пытаясь сузить плечи...
Всё неудачно. Тут пришло на ум,
И, изловчившись, так к себе рванул...
Что треснуло внутри... и проскользнул...
И в бёдрах, слава Те, не зацепился...
И вот, в пещере, скорчившись, сижу.
Глухая тишина. Не размышляя, жду...
«Зачем я с братом так... не разобравшись...
Из чрева одного на свет мы рождены.
И что же нам делить?.. Пойду
Ошибку враз исправлю... повинюсь...
Ау-у, мой младший брат... Куда ты провалился?
Ищу тебя, чтоб ласкою своей вину загладить.
Приди ко мне на грудь! Мы вместе вспомним маму,
Умершую давно, и нашего Отца в запущенной могиле...»
Чу, кто-то там ползёт... Тяжёлый, видно...
Пыхтит, сопит... Как вроде... напирает...
Ответить, что ли?.. Нет. Я лучше помолчу.
Я, коль появится, сказать всегда успею,
Что думаю на тему, или две... а то и три...
Смотри-ка... шустрый больно!.. Уж он здесь.
Мотает головой... раздвоенной зачем-то...
Вот... ушёл... И снова появился... и ушёл...
К чему такие быстрые движенья?
И скорый ритм... и дых...
О, Боже!.. он плюётся!.. Горячею струёй мне прямо в рожу!..
Ну, скотина!.. Отвечу так: схвачу его, мерзавца,
За обе половинки головы; прижму-ка их к себе, да посильнее...
Не отпущу! пускай орёт от боли!.. О!.. орёт!
И дёргается судорогою так, что трудно удержать.
А-а... взмолился!.. Ну, скользкий... гад!
«Давай-ка, отпусти!.. Прижал не в меру...
Ох, мочи больше нет терпеть такие муки!
Сынок, прошу: не делай папе больно!
Ведь в мать твою вхожу не своевольно –
С согласия ее, святой библейской суки.
Успел ты взять подобные манеры...»
«Мой брат!.. Исчез, как будто канул в вечность...
Сидит, наверное, в какой-нибудь пивнушке...
Наверное, один... Скажи, какой... сиротка!
Ему я замещал ушедших в мир иной
Родителей. Воспитывал. Чихал
На кровь свою, что буйно выступала
Со стёртых мест великого труда...
Неблагодарный!.. пусть же пропадает!..»
О, папа, Голубь мой!.. Теперь я понимаю
И мать свою... и брата моего,
Учившего меня переносить страданья
В безмолвии. Пускай же я паду...
Но, вознесусь!.. И над людскою славой
Раскину руки я. Подобные кресту,
Пусть станут символом отчаянной беды,
Тернистой жизни и греха привычек...
Иду назад... Отец! лети свободно!..
Проснулся я. Так – будто бы воскрес!
А брат мой, весь в слезах,
Коленопреклоненный у постели.