Помнишь, огненный октябрь
распахнул свои страницы,
пролетавший в небе табор -
возглас звонкий и печальный?
Но когда - пора проститься
(чаял я разрыв едва ли),
косяку, как кораблю, -
пожеланье: возвратиться
к той, которую люблю,
хоть во сне, где гавань лета
затопило листопадом.
И смолЯным, вязким светом
завертело диск поляны...
Так природа, может быть,
зная суть, решилась:надо
нас с тобой разъединить!
Подсластить природе нечем
эти горькие приметы,
когда трепетные плечи -
ощущение вельвета;
когда в лепете беспечном
явны признаки металла...
И признайся, не греша:
когда тело обнимал я,
где была твоя душа?
Принял всё б в тебе я, кроме
этой странной цели жизни -
вместе нам шагать с любовью
(кто б подумал?)
к коммунизму!
Вместе, Боже мой, -
а толку?!..
Дальше, в общем-то, не в счёт,
когда я искал в шиголках
комсомольский твой значок...
Кто сказал, что время лечит,
если сам тот доктор болен,
загипсован и заверчен
в здравый смысл наизнанку?
Но пред тем, как всё принять,
стеклорезом башню танка
поначалу было б легче
сходу располосовать.
Что недужишь, сердце,
ну же,
ты мудрей и безупречней
станешь, если только сдюжишь
подчиниться голове.
Ты скорее позабудешь
бор у станции Унеча,
эти плечи,
эти губы,
журавлей,
двадцатый век.
1980