Странный гость стал ко мне приходить,
раны жестко мои бередить,
о моих неудачах твердить,
горькой правдой меня изводить.
И с порога гость, прямо с утра,
заведет, что моя жизнь мура,
что в душе у меня лишь дыра,
и я сам ровным счетом дурак.
А бывает, заладит он вдруг,
что живу я, как будто бирюк,
что совсем я отбился от рук,
сам же я всего-навсего трус.
И вчера он меня обвинял,
что мечты я на грош променял,
и что часто стакан наполнял -
мне до ночи мой гость попенял.
А потом до утра уверял,
Что я все, что имел, потерял,
Мне нарывы мои ковырял
и все время меня укорял.
Я сосуд, но давным-давно пуст,
И немного совсем — я сопьюсь,
а потом есть один только путь,
ну а там ждет меня страшный суд.
Запирал я замки всех дверей,
но мой гость, будто маг, чародей
тёк, как смог из отдушин, щелей
и ругал меня жестче и злей.
Он все дольше гостит с каждым днем,
Жизнь мою называет он дном,
и расплывшийся сизым пятном,
все зудит и зудит об одном.
Этот жуткий, назойливый гость,
что живу, говорит, вкривь и вкось.
Поминает частенько погост
Нагоняя по коже мороз.
И сейчас этот гость прямо здесь,
но пока что еще он не весь,
продолжает струиться, как взвесь,
через щели, отдушины лезть.
Он продолжил втекать и расти
наконец, воплотился, застыл:
«Может, пить и Есенина стиль
но возвысил Есенина стих».