«ТАТЬЯНИН ДЕНЬ» - такое название носит книга воспоминаний замечательной русской актрисы Татьяны Окуневской, имя которой гремело в довоенные годы не только в Советском Союзе, но и в Европе.
Я в свое время открыл для себя эти мемуары, прочитав их от корки до корки не отрываясь. И не только по-причине стиля речи, присущего великой артистке,- неповторимого по своим кратким, едва ли не назывным, предложениям.
Но во многом потому, что прекрасная Татьяна Кирилловна - кость от кости и плоть от плоти русского народа. Благородная, мужественная и совершенно бескомпромиссная, когда речь шла об отстаивании и защите человеческого достоинства.
Пусть не безгрешная, но удивительно светлая душа, которую не смогли сломить ни подлость и вероломство самых близких людей, ни многолетняя, безжалостная к людям каторга, ни подкравшаяся в годы лишения старость.
И в пожилом возрасте Татьяна Кирилловна оставалась блистательной женщиной с теплым сердцем и всегдашней готовностью бескорыстно дарить себя тем, кто способен был принять этот высокий дар.
Единственный праздник, который она всегда отмечала с единомышленниками и друзьями даже в самые тяжелые годы гонений, был Татянин день...
ДУША АКТРИСЫ
Посвящается
Татьяне Окуневской
Нетрудно пробудить слезу
В душе доверчивой актрисы,
Ведь мы всегда в пыли, внизу,
Она вверху, где кипарисы
Целуют кромку облаков...
А вечерами редко-редко
Ее душа на мой альков
Зеленой ароматной веткой
Снисходит и, упав, лежит
Недвижно перед образами;
Очами-листьями глядит
На стены с синими коврами,
На окна, кисею, во двор -
Там пятилетняя девчонка,
Скучая, рвется на простор.
И слышен ветке голос звонкий.
Душа увидела себя,
Картину детства золотого:
Легка была ее стопа,
Когда, как рысь, с холма крутого
Сбегала в дремлющий овраг,
Чтобы живой воды напиться.
И тотчас, прыгая меж трав,
Взлетала быстрокрылой птицей.
Затем припомила она
Девической поры восторги.
Тогда театру отдала
Всю пылкость чувств... Ее на торги
Склонял «Антрепренер», но честь
Она на роль не променяла...
Скорбей за жизнь не перечесть.
Лишь смерть земную боль уняла.
Промчался век. Но иногда
Актриса ароматной веткой
Снисходит в сумерках сюда,
На полку, близ моей кушетки.