Светопись не открывалась ни Маяковским, ни Ба́льмонтам,
ни изощрялись в стихописательстве и метафоричности как бы там.
Ни Шевченко не знал её, ни Гарсия Лорка.
Свет не извлечёшь, как забытый сон, из подкорки
на приёме у психолога с внешностью сыщика.
Светом прежде на внутренних скрижалях-свитках напишется
без участия разлагающей на смысловые ингредиенты
схематической сметы.
Светопись — градом Китежем стремительно строится
под пером правдоискателя-первопроходца.
И ни при чём здесь сила воображения или воли,
как если бы допинг между прочим вкололи
спортсмену перед забегом в олимпийские дали,
а у него сердце и лёгкие на полпути отказали.
Светопись девственна и отчасти наивна.
Благоухает ароматами лаванды и крина.
Недосягаема для кайфовой богемы-бомонда,
легка и свободна.
Не зажимается в канонические тиски.
Не бьёт молотом в чуткое ухо или виски.
Чужда осуждению, заискиванию, подлости,
но водилась от века веков на свято́й Руси
среди люда простого да удивительно ладного.
А сегодня мы больше прежнего счастливы ей, рады мы.
Рады наконец-то услышать голос добрый и ласковый.
Ты побудь с нами трошки, хотя бы полчасика.
Мы поклонимся тебе низко в ноженьки.
Умилимся, светлы и небывало восторженны.
***
Вдохновлено, как и другие произведения,
жизнью и творчеством Иоанна Богомила.