Хрустальный день был вдребезги разбит…
И в небе и под небом ночь в осколках,
И жёлтых, иудейских звёзд иврит
Сначала захлебнулся, после – смолкнул.
Задворки, закоулки, забытьё…
Затравленные, загнанные люди….
Исход до Царских врат почти дотёк,
А завтра рай открыт пришедшим будет.
В январский день так холоден хрусталь,
Нещаден, безразличен и спокоен…
И по осколкам, снятые с креста,
Бредут сквозь зиму светлые изгои.
Дожить до завтра, только бы дожить,
Дыша вполсилы или в пол чего-то.
Любимым быть и самому любить…
Ой, до чего же, Боженька, охота.
Учила с малолетства мать прощать
Утратившего веру в храм и в чудо.
Но гадов, нас пришедших убивать,
Ни я, ни мой народ прощать не будут.