Из сборника «Ballads Of A Bohemian» (1921)
NOCTAMBULE*
Вот чёрт! Уж за полночь давно.
Смотри, огни поплыли!
Что ж, допивай своё вино,
Мы славно покутили.
Уж стулья ставят на столы,
Перевернув, гарсоны.
И нам пора в свои углы
Под старые фронтоны.
Вверх по бульвару Сен-Мишель
Иду, не зная брода,
А в голове гуляет хмель
И мучает икота.
Там впереди мерцает блик
Средь затемнённых улиц…
Нет, не от пива этот «ик»,
Скорей всего, от устриц.
Вот баки с мусором в тени,
Виднеются, не так ли?
И я хочу, чтобы они,
Как клевер, сладко пахли!
«Ночные бабочки» всё ждут.
Кафе закрыли ставни.
И крысы бешено снуют
Вдоль стоков у пекарни.
По тёмной улице ползут
Повозки с овощами
Копыта цокот издают,
Возница спит с вожжами.
В корзинах зелень, сельдерей,
Морковь и листья мяты,
Бобы, картофель, лук-порей,
Капуста и томаты.
Вот пара с гонором ребят:
Цыгарки и гамаши.
У них такой тяжёлый взгляд.
Возможно, что апаши.
Меня не трожьте — мой ответ.
Покажется не мало!
Ведь я подвыпивший поэт
С Латинского квартала.
«Есть вилланеллы и сонет,
Баллады и романсы;
Есть панегирик, триолет,
Есть оды, и есть стансы.
Поэт, он беден, должен всем.
Один среди напастей;
Он трубадур сплошных проблем,
И рифмоплёт несчастий».
Как это странно! Всё плывёт,
И каждое движенье
Как в полусне, — меня влечёт
Земное притяженье.
Ты б тоже чувствовал себя,
Прям, как и я, нелепо:
Когда покачиваюсь я —
Качается всё небо.
И, как предутренний туман,
Качается вся сфера:
Нептун, Юпитер, Марс, Уран,
Меркурий и Венера.
Светила с лунами порой
Души во мне не чают.
Когда иду к себе домой —
Качает их, качает.
О, Боже, я люблю мечтать.
И не случайно это.
Я должен, право, лечь в кровать,
Скорее, до рассвета.
Как только жаворонок-бог
С зарёй вспорхнёт над грабом,
Я буду спать без задних ног,
Да с храпом, с храпом, с храпом.
Чирк спичкой; в холе полный мрак…
Я медленно ступаю.
Ну, наконец-то мой чердак,
Наощупь ключ вставляю.
Кровать, она меня ждала,
А я в сознанье мутном.
И потому: рассейся мгла!
Мир буйный, с добрым утром!
--
*Noctambule (фр.) — полуночник.
--
Перевод: Константин Николаев (ранее не выставлялся).
Noctambule
Zut! it's two o'clock.
See! the lights are jumping.
Finish up your bock,
Time we all were humping.
Waiters stack the chairs,
Pile them on the tables;
Let us to our lairs
Underneath the gables.
Up the old Boul' Mich'
Climb with steps erratic.
Steady . . . how I wish
I was in my attic!
Full am I with cheer;
In my heart the joy stirs;
Couldn't be the beer,
Must have been the oysters.
In obscene array
Garbage cans spill over;
How I wish that they
Smelled as sweet as clover!
Charing women wait;
Cafes drop their shutters;
Rats perambulate
Up and down the gutters.
Down the darkened street
Market carts are creeping;
Horse with wary feet,
Red-faced driver sleeping.
Loads of vivid greens,
Carrots, leeks, potatoes,
Cabbages and beans,
Turnips and tomatoes.
Pair of dapper chaps,
Cigarettes and sashes,
Stare at me, perhaps
Desperate Apach;s.
"Needn't bother me,
Jolly well you know it;
Parceque je suis
Quartier Latin po;te.
"Give you villanelles,
Madrigals and lyrics;
Ballades and rondels,
Odes and panegyrics.
Poet pinched and poor,
Pricked by cold and hunger;
Trouble's troubadour,
Misery's balladmonger."
Think how queer it is!
Every move I'm making,
Cosmic gravity's
Center I am shaking;
Oh, how droll to feel
(As I now am feeling),
Even as I reel,
All the world is reeling.
Reeling too the stars,
Neptune and Uranus,
Jupiter and Mars,
Mercury and Venus;
Suns and moons with me,
As I'm homeward straying,
All in sympathy
Swaying, swaying, swaying.
Lord! I've got a head.
Well, it's not surprising.
I must gain my bed
Ere the sun be rising;
When the merry lark
In the sky is soaring,
I'll refuse to hark,
I'll be snoring, snoring.
Strike a sulphur match . . .
Ha! at last my garret.
Fumble at the latch,
Close the door and bar it.
Bed, you graciously
Wait, despite my scorning . . .
So, bibaciously
Mad old world, good morning.