Знать, промыслом божьим я в Ялте на свет появился,
краплён мой приход был дождём проливным в феврале,
в год самый кровавый (Мадрид от бомбёжек дымился),
но банка с икрой осетровой была на столе.
Отец приучил гоголь-моголь крутить, поглощать и,
хоть не был философом, мир Эпикура он чтил,
в других он не видел пособников личных несчастий,
в делах Купидона - соперников явных почти.
Ссылаясь на предка, я прячусь под сходства вуалью,
коль Бог подарил мне неброский, как видим, талант,
и я не старался, чтоб быть повседневно моральным,
но часто сидел во мне чистой водицы педант.
Ещё во мне гены отцовы доныне играют,
смотаться на Горку*, как будто сходить на базар,
сейчас не прошу я меня отпустить в Гималаи,
но вновь по Кавказу промчаться я вовсе не стар.
Девятый десяток старателем зимних проделок,
февраль- коротышка на ливни горазд иль мороз,
ах, как же давненько моя голова поседела,
но млею от шороха мчащих по трассе колёс.
"Орлёнка", мопеда, авто - "Запорожца" и ВАЗа,
теперь вот "Матиза", и нА зиму спрятан мопед,
для рифмы не лишне припомнить здесь чувство экстаза,
а в летнюю пору - мопед для оставшихся лет.
Чужой ген вселился под старость, но "дюже" прилипший,
так бабкой Прасковьей дополнен был мой лексикон,
в нагрузку духовной, пришёлся в прямом смысле пищей -
рыбалкою с мая увенчан теперь пенсион.
Я балуюсь нынче общения средством - строкою,
уже не наивен мой в Лире и Понте успех -
в прошедшем столетьи я спиннинг держал под рукою,
и было утехой Кавказ обегать без помех.
Зима нам с женой подарила разлив орхидеи -
и "спрыснуть" его не перечат Талмуд и Коран,
и нормой моею отметить мирские идеи -
всегда стограммовый и чуть недолитый стакан.
*смотаться на Горку (здесь) - съездить на Ай-Петри -
(25 км горного серпантина)