Зимы в ту пору нередко случались суровы:
Били нещадно морозы, и злые метели
Пели тоскливо, как путник, оставшись без крова,
В окна стучали. А, может, приюта хотели…
Трудно в лесу приходилось и зверю, и птице.
Волки решались на дикий разбой и ночами
Стаей входили в деревню, чтоб там поживиться,
Рвали собак, если где на пути примечали.
Тенью метались они по деревне притихшей,
Но на заснеженных тропах еды не отыщешь.
Вверх по сугробам взбирались к соломенным крышам
И без труда проникали в хлева у жилища.
Голод измучил, и часто не слушались ноги.
Злилась метель и кружила встревоженной птицей.
Вдруг на краю, у оврага, домишко убогий.
Прямо к нему направлялась худая волчица.
Может, "мечтала" о лучшем лачуга когда-то,
Но покосилась, солома свисала уныло.
Вспомнив с тоской о своих отощавших волчатах,
Вторя метели, волчица протяжно завыла.
В доме была только женщина с малым мальчонкой.
Сына баюкала и, на мгновенье стихая,
Вой за окном услыхала, зловещий и тонкий:
«Эк расчудесилась нынче погода лихая…»
И замерла, встретив взгляд, проникающий в душу,
Как наважденье – так могут смотреть только волки.
Нервно приподнята холка, и вскинуты уши.
Женщина к печке рванулась, по телу – иголки.
Влезла стремительно, вжалась в кирпич разогретый,
Бога звала и шептала молитвы иконам,
Часто крестясь и прося приближенья рассвета…
Мальчик испуганный громко заплакал спросонок.
Женщина сникла…
Губу закусила до боли…
И не видала, всей силой пытаясь забыться,
Как из деревни, не тронув расползшейся кровли,
Тихо по белым снегам уходила волчица…