он говорит, знаешь, я не хотел тебе признаваться,
но прошлой зимой я валялся в ужасном бреду.
мне снились индийские тигры, вестминстерское аббатсво,
я видел ямайских торчков и членов белого братства,
но страшно было одно: что тебя не найду.
подхватил тогда какую-то ужасную форму гриппа,
температура вскочила под сорок, с кровати подняться не мог.
лежу, задыхаюсь и вспоминаю, как ты говорила:
«береги себя, ладно?»
... не уберег.
голос вздрагивает, переходит на хрип, он гладит мне руку.
мне, говорит, даже снилась неистовая усталость,
я бредил, метался, упал с кровати с ужасным стуком...
глупо, наверное, выглядело, но мне в тот момент показалось,
что за спиной уже точит косу ужасающая старуха,
хоть видел и понимал я тогда предельно мало.
и, знаешь, говорит он, почти задыхаясь, я ведь тогда не умер.
там, лежа на грязном полу,
не зная ни времени года, ни месяца, ни числа,
жизненно важно было найти телефон, набрать твой номер,
я знал тогда, что ты точно меня бы спасла.
он наконец замолкает, до боли сжимает мои запястья,
плечи трясутся, как будто бы в комнате стало прохладно.
с досадой хрипит: я заноза твоя, я горе твое, я несчастье...
я целую его ладони.
говорю: береги себя, ладно?