Случайно чтобы не соприкоснуться
ни взглядом, ни дыханьем, ни щекой,
не пересечься и не обернуться,
шаги мои услышав за спиной,
она, замедлив ритмы на брусчатке,
свернула в парк, и в сумерках густых
каблук её, не знавший опечаток,
почти хрустально хрустнул и затих.
И этим длинным звуком ломких линий,
казалось мне, она сказала «да».
И умер шорох платья, синий-синий…
в гнилом покрое чёрного пруда.
Я для неё не плёл сетей урочных,
я лишь хотел ей подарить кольцо,
{кольцо на шею}, но каким порочным
вдруг сделалось любимое лицо.
Подробности трепещущего тела
исследовал внимательно, теперь
пронзить осталось узницу умело,
распять и обескровить без потерь.
Когда она торжественно остынет,
навешу бирку под сияньем крыл,
усердно, как учёный, на латыни,
бабочкофил.