Ты слышишь? Ликуют люди. Поют во славу царицы Ночи, танцуют странно, и страшно — тоже. На лицах хмель и в крови черты.
Ты слышишь? Это песни любви к России, прекрасной матери-героине. Здесь по дворам на качелях детских в сгибы локтей льется героин.
Ты слышишь? Мы в Древнем Риме. Шагаем строем, а наши судьбы слепые парки во тьме кроят (на том полотне на щите ты несешь меня).
Ты слышишь?..
Шуршит времени бинт в костенелых пальцах. На пяльцах — портреты ушедших нас. Здесь я — героиня кинокартины, здесь ты — на качелях с иглой в руке. Мы чернокожи, белы, красивы. В руках то флейта, то алкоголь. Мы на страницах историй Лондона; танцуем в юбках на пляже в Гоа; а тут — стоим на полотнах Босха в самых причудливых из ролей.
Не слушай. Тише.
Я в тишине зависаю тоже. Ищу глаза твои у прохожих, рисую линии на обоях, ругаюсь матом на все святое, кладу пасьянс из воспоминаний, и множитсямножится повествование: если мы рисовали в пещерах камнем, если мы замирали в обнимку в лаве, если мы — механизм проверенный и исправный,
если мы — перебрали в мире историй странный
калейдоскоп,
забудемзабудем про слово "стоп".
Я знаю, что и под этим небом ведут ко мне следы твоих стоп.