…ну, вот и лампочка потухла.
Пиджак мой мимо стула сполз.
«Моя фарфоровая кукла!» –
я вдруг нежданно произнёс…
Не до озвученных фантазий
мне было в стартовый тот миг:
нырял я в омут безобразий,
топя в себе твой ультра-крик!
В блаженном переутомленье
нормализуя сердца ритм,
подумал: странное сравненье…
Мой шифровальный алгоритм
являл, обычно: «кисок», «птичек»,
чтобы не путать имена.
(мужчина – крайне не практичен,
наивен, мнителен, статичен,
в десятой степени двуличен,
и неизменчив ни хрена!)
…Играясь дымом сигаретным,
нить мысли в белый лобик вдев,
ты тоже вспомнила об «этом»,
от алогизма обалдев.
Хоть мы с тобой ещё молчали,
твой ум свербил вопроса знак:
уж как тебя не величали
в час страсти, в сумерках печали,
пристав, застав… Но чтобы так?
Смекнув, что вряд ли обойдётся
без расшифровки вопль души,
я изъясняться заспешил:
«Фарфор – есть символ благородства!
а ты – настолько вся воздушна,
столь утончённа и хрупка
от глаз бездонных до лобка,
что прикасаться к телу нужно –
как будто гладишь облака!
Отринь же сленг плебейский! Ушки
очисть-ка от метафор злых,
в которых «куклы» – потаскушки,
без душ и без сердец игрушки!
Так кличут женщин – лишь Козлы!»
В трельяж макнув стеклянным взглядом,
красуясь Евиным нарядом,
фужер сместив на тумбы край,
ты в никуда пропела: «Ладно…
Наплёл красиво. Наливай!»
…и снова лампочка потухла,
и шевельнулась мысль-змея:
«моя» «резиновая» кукла,
игрушка чья-то не моя…»