Мы взглядами друг друга обожгли,
Но были холодны в словах и телом.
Пересеклись, но не сошлись пути.
Наверно, не настало наше время:
Ещё не выиграл тот билетик золотой,
Ещё не въехал в свой подвальчик у Арбата,
Не смотришь вниз, стуча по мостовой,
И брачных уз не с кем не создала ты…
Танцуй же, моя девочка, и пой!
Расстанься, ты, с одеждою, как с пленом.
Хоть мне ты кажешься практически святой,
Конечно же, ты лучшая из ведем:
Захочешь - и влетишь ты над Москвой!
А сумасшествие – невелика расплата
За счастье быть полюбленным тобой,
И от любви стать самому крылатым.
Всё врут опять календари,
Поэты, циркачи и управдомы…
Фантазии причудливой дары
Выводят из обыденности комы.
Пусть сатана устроит здесь свой пир,
И замыслом с тобой его задеты,
Всё будет правильно. На том устроен мир.
В тех играх мы разменные монеты.
Свободен. Подружился с тьмой.
Я знаю, не заслуживаю света!
Но кто бы подарил покой…
Иль дал хотя бы доброго совета.
Построенная лунным серебром,
Мне снится поднебесная дорога.
Пьяны хорошим спором, как вином.
По ней и вечности гуляют рядом двое.
Всё не утихнут страсти о былом.
Каким упрямым не был бы оратор,
С для душ ему не справиться врачом.
Во многом уж согласен прокуратор:
Коли устал так управлять толпой,
К чему все эти почести и ранги,
Когда нет власти над самим собой.
Одна отрада – голос верной Банги,
И видеть, что спокоен твой народ.
Замрут они, смотря на Воробьёвы горы.
Дальнейших их, я не расслышу слов.
И ветер встрепенёт внезапно шторы…
Сквозь занавес безумных снов
Сам Мастер вдруг почудится в палате:
«Мой ученик, ты не пиши стихов,
Черкни-ка лучше повесть о Пилате»